JК
Законодатели :: Крыжановская Вера Ивановна
Страница: 50 из 72Какая заслуга со стороны отца, делающего все возможное для своих детей? Такая окрашенная своего рода эгоизмом и гордостью любовь, которая страдает, если не может помочь, вовсе не заслуживает восхваления. Но я думаю, любопытный, что затаенный смысл твоей речи заключается в желании узнать историю Удеа: какие обстоятельства наложили на него тяжкое, блестяще перенесенное им испытание.
– Ты читаешь в моем сердце, как в открытой книге, – о, лучший и проницательнейший из отцов, – засмеялся Нарайяна. – Только любопытство мое не пустое, а является последствием моей к нему любви и убеждения, что между братьями и друзьями он может быть откровенен. Тем не менее, клянусь, друг мой, что при всем моем любопытстве я отказываюсь что-либо слышать, если только это может причинить тебе страдание, так как знаю, что тяжелые воспоминания мучительны даже для совершенного сердца мага, – прибавил он, крепко пожимая руку Удеа.
Тот поднялся и темные глаза его с нежностью взглянули на открытое и веселое лицо Нарайяны.
– Ты прав, брат, я не имею причин скрывать свое прошлое. Преступность моя достаточно доказана моим изгнанием и тяжким наказанием, а кому, как не вам, могу я охотно поверить историю моего падения и искупления.
Слава Неизреченному, мудрость и милосердие Коего преступника обратили в человека полезного, дав возможность развить и использовать все сокровища, вложенные Отцом Небесным в душу его создания.
– Ты читаешь в моем сердце, как в открытой книге, – о, лучший и проницательнейший из отцов, – засмеялся Нарайяна. – Только любопытство мое не пустое, а является последствием моей к нему любви и убеждения, что между братьями и друзьями он может быть откровенен. Тем не менее, клянусь, друг мой, что при всем моем любопытстве я отказываюсь что-либо слышать, если только это может причинить тебе страдание, так как знаю, что тяжелые воспоминания мучительны даже для совершенного сердца мага, – прибавил он, крепко пожимая руку Удеа.
Тот поднялся и темные глаза его с нежностью взглянули на открытое и веселое лицо Нарайяны.
– Ты прав, брат, я не имею причин скрывать свое прошлое. Преступность моя достаточно доказана моим изгнанием и тяжким наказанием, а кому, как не вам, могу я охотно поверить историю моего падения и искупления.
Слава Неизреченному, мудрость и милосердие Коего преступника обратили в человека полезного, дав возможность развить и использовать все сокровища, вложенные Отцом Небесным в душу его создания.