JК
Заложник удачи :: Русанов Владислав
Страница: 357 из 398В обозе загорцев лекари наверняка есть, но не станут связываться с чужаком, почти пленником.
Темный силуэт, заслонивший звезды, заставил Годимира напрячься и незаметно потянуться к мечу.
Кого это несет?
Неизвестный приблизился, опустился на корточки.
Смазанная тень рванулась справа, послышался негромкий вскрик, хрипение, а потом жалобный стон.
Годимир вскочил.
В двух шагах от него лежал ничком Олешек.
За каким лешим шпильман приперся среди ночи?
Но самое смешное состояло в том, что на спине музыканта сидела Велина. Одну руку мариенбержца она удерживала даже не рукой, а ногой, и судя по перекошенному лицу Олешека, от жесткого захвата его кости начинали трещать. Ладонью сыскарь зажимала шпильману рот.
Как рассудил рыцарь, очень здравая предосторожность.
— Ты что тут делаешь? — наклонился Годимир к шпильману.
Тот вращал глазами, пока девушка не усмехнулась и не отпустила ладонь.
— Руку отпусти, дура… — зашипел поэт. — Сломаешь ведь…
— Сломаю, — спокойно пообещала Велина. — Если еще раз дурой назовешь.
— Ладно, не буду! Прости! — взмолился Олешек. — Только отпусти. Ради Господа, а?
Неспешно и даже с показной ленцой сыскарь отпустила его руку. Музыкант тут же уселся, растирая локоть.
— Разве ж так можно… — постанывал он при этом. — Мне ж без рук никак нельзя. Я к ним, как к людям, а они — увечить…
— Как к людям, ночью не приходят, — веско заметила девушка. — Втихаря.
Темный силуэт, заслонивший звезды, заставил Годимира напрячься и незаметно потянуться к мечу.
Кого это несет?
Неизвестный приблизился, опустился на корточки.
Смазанная тень рванулась справа, послышался негромкий вскрик, хрипение, а потом жалобный стон.
Годимир вскочил.
В двух шагах от него лежал ничком Олешек.
За каким лешим шпильман приперся среди ночи?
Но самое смешное состояло в том, что на спине музыканта сидела Велина. Одну руку мариенбержца она удерживала даже не рукой, а ногой, и судя по перекошенному лицу Олешека, от жесткого захвата его кости начинали трещать. Ладонью сыскарь зажимала шпильману рот.
Как рассудил рыцарь, очень здравая предосторожность.
— Ты что тут делаешь? — наклонился Годимир к шпильману.
Тот вращал глазами, пока девушка не усмехнулась и не отпустила ладонь.
— Руку отпусти, дура… — зашипел поэт. — Сломаешь ведь…
— Сломаю, — спокойно пообещала Велина. — Если еще раз дурой назовешь.
— Ладно, не буду! Прости! — взмолился Олешек. — Только отпусти. Ради Господа, а?
Неспешно и даже с показной ленцой сыскарь отпустила его руку. Музыкант тут же уселся, растирая локоть.
— Разве ж так можно… — постанывал он при этом. — Мне ж без рук никак нельзя. Я к ним, как к людям, а они — увечить…
— Как к людям, ночью не приходят, — веско заметила девушка. — Втихаря.