Занавес молчания   ::   Быстров Андрей

Она вспомнила далекий август, дачу, бабушку… Бабушка приносила на блюде сливы из сада, тяжелые, плотные, покрытые бархатистым сероватым налетом. О, как захотелось Нике именно сейчас именно этих слив!

– Ах да, – голос Комлева проник в ее осязаемое прошлое, – забыл еще одно, а это важно.

Комлев скрылся на кухне и вскоре показался с большим круглым блюдом, полным слив.

– К мясу «Джон Шерман», – наставительно сказал О н – обязательно подаются свежие сливы.

Нике стало страшно.



24



Начинало темнеть, в небесах зажигались первые бледные звезды. Все комплименты по поводу кулинарных талантов Комлева были высказаны, уровень вина в бутылках сильно понизился, и Ника расслабленно курила в кресле под пение Барбры Стрейзанд с очередного диска.

– Сумерки, – произнесла она, глядя в окно. – Я люблю сумерки. Поздно темнеет… Скоро белые ночи.

– Белые ночи? – Комлев повторил эти два слова так, словно они не встречались ему прежде в таком сочетании.

– Ну да, – с недоумением подтвердила Ника. – Когда ночью светло почти как днем. Они начинаются одиннадцатого июня.

– О, конечно… Я знаю об этом явлении, но забыл, как оно называется.

– Странно как-то вы говорите… Как можно забыть белые ночи, их знают все! Даже если вы не петер­буржец… А вы не петербуржец?

– Нет.

– А в Петербурге давно?

Вместо ответа Комлев встал и подошел к окну.