Занавес молчания   ::   Быстров Андрей

Потом, когда Щербаков перебрался на СПКТ (и познакомился с Никой, тогда ему было двадцать девять лет), он запустил проект «Судьба человека». Вопросы, которыми он терзал в прямом эфире несчастных собеседников, строго выдерживались в манере «Всей этой суеты» – удивительно, как вообще кто-то соглашался участвовать в его передачах. Эстрадные «звез-дкжи», как называла их Ника, – шут с ними, им все божья роса. Но были и серьезные актеры, художники, писатели. Они-то что искали в щербаковском инквизиторском карцере?

Хвала Всевышнему, проект «Судьба человека» вскоре почил в бозе, а Щербаков активно двинулся наверх. О его последнем предприятии, захвате контроля над СПКТ, судачили много и зло, намекали, что чуть ли не он лично подставил прежнего владельца. Зависть, так считала Ника; она никогда не прислушивалась к закулисному шипению.

С ее точки зрения, у Щербакова были и привлекательные черты. Сам журналист, он понимал журналистов, их нужды, специфику психологии. Не досаждал мелочной опекой, пренебрегал формальностями, мог порой бескорыстно помочь в трудную минуту. Мотивы – вопрос другой. Но не все ли равно утопающему, почему его вытащили из реки: желая героически покрасоваться или по доброте душевной?

Так или иначе, Ника приехала к Щербакову, потому что больше ей не к кому было ехать.

Она нажала кнопку переговорного устройства у ворот:

– Иван Антонович, это я.

– А, Ника! – задребезжало в металлической сетке. – Проходи, поднимайся на второй этаж. Захлопни калитку за собой.