JК
Завоевание недр :: Адамов Григорий Борисович
Страница: 44 из 55Уже сто девяносто шесть дней они оторваны от жизни, заключены в эту тюрьму, оставалось только двадцать – двадцать пять дней и кончился бы этот кошмар, и перед ними раскрылся бы сверкающий, радостный мир…
Вместо него расторгается могила… Быть погребенным заживо… Спасения нет… Над ними по вертикали толща в два километра…
С воплем отчаяния Брусков вскочил с койки.
– Я не хочу умирать! – кричал он. – Почему я должен умереть? Ты должен знать выход, Никита! Ты должен найти его… Слышишь?
Он бросился к Марееву, тащил его с койки, потом упал на колени, спрятав лицо между ладонями:
– Что будет, Никита? Мы умрем здесь… Нам нет спасения…
Мареев сидел на койке, положив руку на голову Брускова.
– Не отчаивайся, Михаил! Мы будем бороться… Мы найдем выход… Перестань, Михаил, возьми себя в руки.
Он дал ему укрепляющие и снотворные капли, уложил его и, когда тот заснул, сел возле его койки, крепко стиснув между ладонями голову.
Медленно разворачивались сутки за сутками…
С поверхности беспрерывно спрашивали по радио о положении.
Лучшие научные и технические авторитеты совещались с погребенными под землей отважными путешественниками.
Ничто не помогало. Тревога пронеслась по стране. С каждым днем она росла и ширилась. Отовсюду поступали в комитет самые разнообразные проекты спасения смельчаков.
Предлагали немедленно начать рыть шахту к потерпевшим аварию. Другие советовали пробить скважину и снабжать через нее заключенных в снаряде воздухом, питьем и пищей.
Шли четырнадцатые сутки с момента остановки снаряда. За это время Брусков извел себя и Мареева своими припадками отчаяния. Он то метался в молчании по каюте, то останавливался и упорно, бессмысленно часами смотрел вверх.
Вместо него расторгается могила… Быть погребенным заживо… Спасения нет… Над ними по вертикали толща в два километра…
С воплем отчаяния Брусков вскочил с койки.
– Я не хочу умирать! – кричал он. – Почему я должен умереть? Ты должен знать выход, Никита! Ты должен найти его… Слышишь?
Он бросился к Марееву, тащил его с койки, потом упал на колени, спрятав лицо между ладонями:
– Что будет, Никита? Мы умрем здесь… Нам нет спасения…
Мареев сидел на койке, положив руку на голову Брускова.
– Не отчаивайся, Михаил! Мы будем бороться… Мы найдем выход… Перестань, Михаил, возьми себя в руки.
Он дал ему укрепляющие и снотворные капли, уложил его и, когда тот заснул, сел возле его койки, крепко стиснув между ладонями голову.
Медленно разворачивались сутки за сутками…
С поверхности беспрерывно спрашивали по радио о положении.
Лучшие научные и технические авторитеты совещались с погребенными под землей отважными путешественниками.
Ничто не помогало. Тревога пронеслась по стране. С каждым днем она росла и ширилась. Отовсюду поступали в комитет самые разнообразные проекты спасения смельчаков.
Предлагали немедленно начать рыть шахту к потерпевшим аварию. Другие советовали пробить скважину и снабжать через нее заключенных в снаряде воздухом, питьем и пищей.
Шли четырнадцатые сутки с момента остановки снаряда. За это время Брусков извел себя и Мареева своими припадками отчаяния. Он то метался в молчании по каюте, то останавливался и упорно, бессмысленно часами смотрел вверх.