JК
ЖД-рассказы :: Быков Дмитрий Львович
Страница: 12 из 52Но я думаю, город будет против,конечно.
– Почему?
– Видите ли… во-первых, мотив сострадания там исключен.- Он заговорил с привычной лекторской интонацией и сам себя одернул: не сочетается с нашей внешностью и повадкой рыбака, толстяка, туриста, станового хребта страны.- Они же обчистили квартиру, так? Потом: даже доктора этого, Караян или как его там…
– Кеворкян. Доктор Смерть.
– Ну да, Кеворкян… его же тоже приговорили, в Европе, в разгар политкорректности. Насколько я слышал, только в Голландии эвтаназия разрешена… и в Израиле, что ли…
– В Швейцарии,- сказала она.- В Англии…
– Ну, может быть. Я не занимался.
– А чем вы вообще занимаетесь?
– Я врач,- сказал он.
– Видите, как замечательно.- Она сидела, положив ногу на ногу, упершись подбородком в ладонь,- поза несколько искусственного, детского, умиленного внимания.- Но сами-то вы как относитесь?
– К чему?
– К эвтаназии.
– Резко отрицательно,- сказал Трубников.- Резко.
– Почему, можете сказать?
– Я думаю,- выговорил он не очень уверенно и на всякий случай опустил глаза,- я думаю, всё лучше, чем смерть.
– Ну, об этом вы, мне кажется, представления иметь не можете.
– А вы можете?
– Я могу,- сказала она твердо.- Бывают вещи значительно хуже смерти. Значительно.
– Это всё гуманитарные прибамбасы,- отмахнулся Трубников.- Тыр-пыр, восемь дыр. А я рассуждаю как врач – и для меня живой пациент всегда лучше мертвого.
– Почему?
– Видите ли… во-первых, мотив сострадания там исключен.- Он заговорил с привычной лекторской интонацией и сам себя одернул: не сочетается с нашей внешностью и повадкой рыбака, толстяка, туриста, станового хребта страны.- Они же обчистили квартиру, так? Потом: даже доктора этого, Караян или как его там…
– Кеворкян. Доктор Смерть.
– Ну да, Кеворкян… его же тоже приговорили, в Европе, в разгар политкорректности. Насколько я слышал, только в Голландии эвтаназия разрешена… и в Израиле, что ли…
– В Швейцарии,- сказала она.- В Англии…
– Ну, может быть. Я не занимался.
– А чем вы вообще занимаетесь?
– Я врач,- сказал он.
– Видите, как замечательно.- Она сидела, положив ногу на ногу, упершись подбородком в ладонь,- поза несколько искусственного, детского, умиленного внимания.- Но сами-то вы как относитесь?
– К чему?
– К эвтаназии.
– Резко отрицательно,- сказал Трубников.- Резко.
– Почему, можете сказать?
– Я думаю,- выговорил он не очень уверенно и на всякий случай опустил глаза,- я думаю, всё лучше, чем смерть.
– Ну, об этом вы, мне кажется, представления иметь не можете.
– А вы можете?
– Я могу,- сказала она твердо.- Бывают вещи значительно хуже смерти. Значительно.
– Это всё гуманитарные прибамбасы,- отмахнулся Трубников.- Тыр-пыр, восемь дыр. А я рассуждаю как врач – и для меня живой пациент всегда лучше мертвого.