JК
Операция Гиппократ :: Смирнов Валерий
Страница: 65 из 335Не то, что раньше…
— Раньше… — с удовольствием протянул директор благотворительного фонда. — Раньше мы были гораздо моложе… Кстати, ты помнишь за те сережки, Спорщик?
— Или. Чтоб они горели. Тогда мне один мент делал за них вырванные годы.
Директор расхохотался.
— Правильно, а чего б тебе хотелось? Мусора сами губу раскатали на них. Такой был бы подарок от одесских ментов киевскому руководству… Если бы я не проиграл тебе двадцать штук в честном споре.
— Да, двадцать тысяч, — покачал головой Капон. — Те двадцать штук рублей были задороже сегодняшних тридцати тысяч долларов. Но какие сережки, а, Боцман?
— Скажу по секрету, Капон. Как испытанному партнеру. Эти сережки таки да попали в Киев. Более высокому руководству, чем тому, кого ублажали менты. Мы же тоже умеем делать подарки, — скромно заметил директор и со вздохом продолжил: — Какая вещь… Я бы такую с удовольствием приобрел. Но где ее взять, когда сегодня какая-то пятикаратная срань проканывает за исключительную ценность.
Сережки стоили таких воспоминаний, потому что вы хрен увидите нечто подобное в каком-то местном музее или даже в ушах новоявленных мадамов. И выплыли они на свет Божий в те слабозабываемые времена, когда районным судом руководил обком партии, а вовсе не Леонид Александрович.
Капон уже тогда носил не только вставной шнифт на морде, но и кличку Спорщик. Потому что имел манеру забивать пари с подарками природы, наподобие себя, и ни разу не прокатал в честном споре.
— Раньше… — с удовольствием протянул директор благотворительного фонда. — Раньше мы были гораздо моложе… Кстати, ты помнишь за те сережки, Спорщик?
— Или. Чтоб они горели. Тогда мне один мент делал за них вырванные годы.
Директор расхохотался.
— Правильно, а чего б тебе хотелось? Мусора сами губу раскатали на них. Такой был бы подарок от одесских ментов киевскому руководству… Если бы я не проиграл тебе двадцать штук в честном споре.
— Да, двадцать тысяч, — покачал головой Капон. — Те двадцать штук рублей были задороже сегодняшних тридцати тысяч долларов. Но какие сережки, а, Боцман?
— Скажу по секрету, Капон. Как испытанному партнеру. Эти сережки таки да попали в Киев. Более высокому руководству, чем тому, кого ублажали менты. Мы же тоже умеем делать подарки, — скромно заметил директор и со вздохом продолжил: — Какая вещь… Я бы такую с удовольствием приобрел. Но где ее взять, когда сегодня какая-то пятикаратная срань проканывает за исключительную ценность.
Сережки стоили таких воспоминаний, потому что вы хрен увидите нечто подобное в каком-то местном музее или даже в ушах новоявленных мадамов. И выплыли они на свет Божий в те слабозабываемые времена, когда районным судом руководил обком партии, а вовсе не Леонид Александрович.
Капон уже тогда носил не только вставной шнифт на морде, но и кличку Спорщик. Потому что имел манеру забивать пари с подарками природы, наподобие себя, и ни разу не прокатал в честном споре.