JК
Женить нельзя помиловать :: Шторм Вячеслав
Страница: 12 из 78Аккурат полгода назад родилась».
«Соблазнил, значит?» — машинально спрашивает Мунин, глазам своим не веря.
«Ясен пень, соблазнил!» — кивает брат, а сам от самодовольства чуть не лопается. И тут Бритни брови свои прекрасные сдвигает и говорит: «Это кто еще кого соблазнил! Не верь ему, Мунин, брешет он. Да ежели бы я на него сама еще когда глаз не положила, он бы до сих пор за мной языком высунутым тропинки подметал!»
Мунина аж в пот кинуло. Схватил он брата за грудки, затряс: «Ты что же это, уговор нарушать вздумал?!»
«Какой уговор?» — тут же заинтересовалась Бритни. Хугин замялся, ладно, мол, дорогая, ерунда, потом как-нибудь… Но только Мунин вспомнил, как он полгода по пустыне шлялся, давился скорпионами да по сёсётому разу М'Чурингу анекдоты про Бравого Поручика рассказывал, и все как есть выложил.
Как услыхала гордая дриада, что муж любимый из-за дурацкого спора в ее объятиях очутился, положила она молча спящую дочку на зеленую травку и припечатала суженого в челюсть так, что по всему лесу треск пошел. А после топнула ножкой точеной, колыхнула грудью пятого размера и исчезла с глаз.
Завыл тогда Хугин дурным голосом, запричитал, да поздно. День он Бритни по всему лесу искал, голос срывал, другой, а на третий пришел к дереву Дубобабу, поклонился низко Мунину и сказал: «Прости меня, брат! И правда, сшельмовал я, и правда, хитрее ты меня и искуснее, а я подлец и жучила. Да только видишь, жизнь меня сама наказала.
«Соблазнил, значит?» — машинально спрашивает Мунин, глазам своим не веря.
«Ясен пень, соблазнил!» — кивает брат, а сам от самодовольства чуть не лопается. И тут Бритни брови свои прекрасные сдвигает и говорит: «Это кто еще кого соблазнил! Не верь ему, Мунин, брешет он. Да ежели бы я на него сама еще когда глаз не положила, он бы до сих пор за мной языком высунутым тропинки подметал!»
Мунина аж в пот кинуло. Схватил он брата за грудки, затряс: «Ты что же это, уговор нарушать вздумал?!»
«Какой уговор?» — тут же заинтересовалась Бритни. Хугин замялся, ладно, мол, дорогая, ерунда, потом как-нибудь… Но только Мунин вспомнил, как он полгода по пустыне шлялся, давился скорпионами да по сёсётому разу М'Чурингу анекдоты про Бравого Поручика рассказывал, и все как есть выложил.
Как услыхала гордая дриада, что муж любимый из-за дурацкого спора в ее объятиях очутился, положила она молча спящую дочку на зеленую травку и припечатала суженого в челюсть так, что по всему лесу треск пошел. А после топнула ножкой точеной, колыхнула грудью пятого размера и исчезла с глаз.
Завыл тогда Хугин дурным голосом, запричитал, да поздно. День он Бритни по всему лесу искал, голос срывал, другой, а на третий пришел к дереву Дубобабу, поклонился низко Мунину и сказал: «Прости меня, брат! И правда, сшельмовал я, и правда, хитрее ты меня и искуснее, а я подлец и жучила. Да только видишь, жизнь меня сама наказала.