Женить нельзя помиловать   ::   Шторм Вячеслав

Хугин в ответ грозился соблазнитьсамую прекрасную и неприступную дриаду в Заповедном лесу — златоволо-сую Бритни. По этой крошке в прямом смысле слова сохло все живое в лесу, даже деревья, когда она проходила мимо, исподтишка тянули свои ветки, чтобы невзначай задрать и без того куцый подол ее туники. Что уж говорить о друидах, а также о сатирах, наядах и прочей лесной живности… Но только вот красавица, как на грех, нисколько не походила на нормальную дриаду характером: не имела ни одного (!) любовника и вообще, если слухи верны, была девственницей. Одним словом, цели споривших одна другой стоили.

Ударив по рукам и условившись встретиться через год, братья со всем присущим им пылом принялись воплощать намеченное в жизнь.

Ох и проклинал себя Мунин на все лады, пока добирался до забытого не только богами, но и всеми, у кого есть хоть капля мозгов, Аламефа. Прямо-таки последними словами крыл. Мысленно, потому как в обличий ворона особенно не поразглагольствуешь, да и сил жалко. А силы, чтобы крыльями махать, ох как нужны, шутка ли — на другой конец света лететь. Опять-таки орлодоны дикие над Морем Сапоговых реют (будь они неладны, безмозглые!) и все, что меньше их, сожрать норовят. Ужас, одним словом!..

И все-же по прошествии двух месяцев измученный друид приземлился в Аламефе. С недельку отдохнул, отъелся, силы восстановил, вздохнул тоскливо: «О-хо-хо, ведь дуба дам!» — и побрел по направлению к пустыне. Местные жители согласно кивали безумцу в спину и крутили пальцами у виска.