JК
Операция Копье :: Первушин Антон
Страница: 59 из 88 — Как он оказался среди вас?
С трудом подбирая латинские слова, старший из готов доложил, что его отряд совершал вылазку в направлении лагеря «пса Максенция», и этот «италик» сдался им в плен, чтобы «побеседовать с августом».
«Италик» в облачении христианского священника держался гордо. Несмотря на свежую ссадину на смуглом лице и разорванный рукав — готы его помяли по своей привычке — «италик» выглядел бодрым и уверенным в себе.
«Лазутчик? — подумал о нём Константин. — Но почему тогда он оделся столь заметно? А может быть, это посол Максенция? Максенций считает, что я не трону христианина, ведь христиане отказываются принимать участие в войнах, по какой бы причине они не велись? Но что может предложить мне посол Максенция? На мирное соглашение я не пойду, и он это знает. Или он решил сдаться и открыть мне ворота Рима? Имея под своим началом двенадцать свежих легионов и хорошо укреплённую позицию? Невозможно поверить! Тем более, он догадывается, что я сделаю с ним и с его семьёй, когда войду в Рим…» Так и не сумев подыскать версию, которая разумно объясняла бы появление в походном лагере христианского священника, но тем раззадорив собственное любопытство, Константин подошёл к «италику» и спросил:
— Кто ты? Откуда? И о чём ты хотел со мной поговорить?
Один из готов вытолкнул священника вперёд. Тот оправил полы пенулы и произнёс:
— Приветствую вас, великий август! Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.
С трудом подбирая латинские слова, старший из готов доложил, что его отряд совершал вылазку в направлении лагеря «пса Максенция», и этот «италик» сдался им в плен, чтобы «побеседовать с августом».
«Италик» в облачении христианского священника держался гордо. Несмотря на свежую ссадину на смуглом лице и разорванный рукав — готы его помяли по своей привычке — «италик» выглядел бодрым и уверенным в себе.
«Лазутчик? — подумал о нём Константин. — Но почему тогда он оделся столь заметно? А может быть, это посол Максенция? Максенций считает, что я не трону христианина, ведь христиане отказываются принимать участие в войнах, по какой бы причине они не велись? Но что может предложить мне посол Максенция? На мирное соглашение я не пойду, и он это знает. Или он решил сдаться и открыть мне ворота Рима? Имея под своим началом двенадцать свежих легионов и хорошо укреплённую позицию? Невозможно поверить! Тем более, он догадывается, что я сделаю с ним и с его семьёй, когда войду в Рим…» Так и не сумев подыскать версию, которая разумно объясняла бы появление в походном лагере христианского священника, но тем раззадорив собственное любопытство, Константин подошёл к «италику» и спросил:
— Кто ты? Откуда? И о чём ты хотел со мной поговорить?
Один из готов вытолкнул священника вперёд. Тот оправил полы пенулы и произнёс:
— Приветствую вас, великий август! Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.