Жертвы   ::   Олди Генри Лайон

- Толком давай говори и меня ты не гневай - да здрав возвратишься! Понял?

Старец поспешно закивал плешью и знаками показал: дескать, понял и впредь не буду.

- Отмеченная Зевсом... - донеслось из-под ладони.

- Это мы и сами знаем, - Амфитрион убрал ладонь и грозно обвел взглядом собравшихся.

- Что еще говорил Тиресий?

- Он говорил, - запинаясь, пробормотал жрец, - он говорил... что Громовержец объявил олимпийцам, будто с этого часа никогда не прикоснется к земной женщине. Только неясно, почему...

- Ну, это как раз ясно, - буркнул Амфитрион.

Жрец недоуменно воззрился на него.

- Потому что лучшей женщины Зевсу уже не найти! - Амфитрион возвысил голос, чтобы дошло до всех. - Нигде и никогда! Такой прекрасной и... такой целомудренной, что богу пришлось принимать облик ее мужа для достижения цели! Теперь ясно, тупицы?!

Он еще раз оглядел их - солдат, жрецов, рабов - подолгу задерживая взгляд на каждом лице.

Всем было ясно.

Всем было совершенно ясно.

- Есть хочу, - Амфитрион потянулся всем телом, как человек, закончивший утомительную работу. - Эй, Гундосый, расстарайся...

И покровительственно подмигнул жрецу.

СТАСИМ ПЕРВЫЙ

Тьма.

Вязкая, плотная тьма с мерцающими отсветами где-то там, на самом краю, в удушливой сырости здешнего воздуха - приторного-теплого и в то же время вызывающего озноб.

Багровые сполохи.

Гул.

Ровный шелест волн Стикса.

Дыхание глубин.

Где-то падают капли воды.