JК
Живая скульптура :: Старджон Теодор Гамильтон
Страница: 23 из 31 — Я просто хотела Вас поблагодарить, вот и все. Что тут плохого?
Он тоже успокоился. Подошел к кровати и присел, так что их лица оказались совсем близко.
— Это очень мило с Вашей стороны, — мягко произнес он, — несмотря на то, что добрые чувства испарятся, скажем, дней через десять, когда Вас убедят в «ремиссии», либо через полгода, год, два, пять лет, — после того, как обследования будут раз за разом давать отрицательный результат.
В его словах сквозила такая печаль, что она не удержалась и дотронулась до руки, которой он держался за край кровати. Мужчина не убрал ее, но и не показал, что тронут ее участием.
— Почему же Вас нельзя поблагодарить за то, что Вы для меня сделали?
— Это стало бы символом Вашей веры, — холодно отозвался мужчина, — а ее уже нет, если она вообще когда-нибудь была.
Он поднялся и пошел к двери.
— Не уходите сегодня. Уже темно, дороги Вы не знаете. Увидимся завтра утром.
А утром дверь оказалась открытой. Постель заправлена, все белье, которым она пользовалась, — простыни, наволочка, полотенце, — аккуратно сложено на стуле.
Девушка исчезла.
Он вышел во внутренний двор и погрузился в созерцание бонсаи.
Лучи утреннего солнца золотили верхушку кроны, придавая изогнутым серовато-коричневым, казавшимся бархатистыми сучьям выразительность барельефа.
Он тоже успокоился. Подошел к кровати и присел, так что их лица оказались совсем близко.
— Это очень мило с Вашей стороны, — мягко произнес он, — несмотря на то, что добрые чувства испарятся, скажем, дней через десять, когда Вас убедят в «ремиссии», либо через полгода, год, два, пять лет, — после того, как обследования будут раз за разом давать отрицательный результат.
В его словах сквозила такая печаль, что она не удержалась и дотронулась до руки, которой он держался за край кровати. Мужчина не убрал ее, но и не показал, что тронут ее участием.
— Почему же Вас нельзя поблагодарить за то, что Вы для меня сделали?
— Это стало бы символом Вашей веры, — холодно отозвался мужчина, — а ее уже нет, если она вообще когда-нибудь была.
Он поднялся и пошел к двери.
— Не уходите сегодня. Уже темно, дороги Вы не знаете. Увидимся завтра утром.
А утром дверь оказалась открытой. Постель заправлена, все белье, которым она пользовалась, — простыни, наволочка, полотенце, — аккуратно сложено на стуле.
Девушка исчезла.
Он вышел во внутренний двор и погрузился в созерцание бонсаи.
Лучи утреннего солнца золотили верхушку кроны, придавая изогнутым серовато-коричневым, казавшимся бархатистыми сучьям выразительность барельефа.