Жизнь Кости Жмуркина   ::   Брайдер Юрий

Они ведь тоже люди. Писатель в их понимании — кто? Паяц, краснобай, отморозок, человек не от мира сего. Мы для них — цирк! Зверинец на колесах! Поэтому обязаны держать марку. Пусть Бубенцов расскажет какой-нибудь пикантный эпизод из своего романа. Типа того, как Синдбад, вернувшийся в Багдад, застает свой гарем в объятиях бойцов Тамбовской десантной дивизии… Гофман-Разумов, стоя на голове, съест самого жирного цыпленка. Кто-нибудь споет похабные частушки. Жаль, что нет с нами Элеоноры. Она бы стриптиз продемонстрировала.

— А сам ты никак в стороне собираешься остаться? — поинтересовался Бубенцов.

— Нет. Лично я собираюсь изобразить плач Ярославны. Без слов, зато с натуральными слезами… А что касается пресловутых недоброжелателей, то местные комары представляют для них куда больший интерес, чем такие гиганты прогрессивной литературы, как Жмуркин или, к примеру, Кырля. Комары хоть жалить умеют.

— Много говорить стал, — Верещалкин с глубокомысленным видом почесал где-то у себя под бородой. — И вроде не пил еще. Придется, наверное, и в самом деле дать тебе премию, чтобы угомонился.

В стенку автобуса уже стучали снаружи: «Выходите, вас уже заждались!»

Участники пикника, на манер римских патрициев, возлегли вокруг импровизированных столов на ложах, устроенных из автомобильных и автобусных кресел.