Жизнь Кости Жмуркина   ::   Брайдер Юрий

Костя занялся сочинением подобающих такому случаю стихов. К исходу второго часа ночи стенания его души и горечь сердца обрели следующую форму:

Где-то есть оранжевое,

Где-то голубое.

А вокруг все белое,

Словно неживое.

Как дыханье айсбергов,

Как зимы оплот —

Минус сорок с ветром,

Ночь под Новый год.

А ведь в другой части света

В феврале тают льды,

И у девчонок платья,

Как метель, белы.

А нас качает ветер,

А мы стоим на постах,

И не шампанского брызги —

Лед у нас на губах.

Минус сорок с ветром,

Но это не беда,

Что к ресницам шальная

Примерзает слеза.

Ведь я хочу лишь только,

Чтоб вспомнили меня

Те, кого этой ночью

Вспоминаю я.

Вернувшись в караулку, скинув с себя все лишнее и растерев искусанное морозом лицо, Костя получил праздничный ужин, в который, кроме обычного набора из вермишели с бараньими костями да селедочного хвоста, на этот раз входила кружка остывшего какао и четыре квадратика печенья. Что в это время делал Щербенко, он не знал. Скорее всего сидел в канцелярии, стараясь в солдатском храпе различить позвякивание стеклянной посуды, свидетельствующее о грубом нарушении дисциплины.

«Ладно, — подумал Костя. — Я прощаю тебя. Ты сам себя наказал. Через год я отмечу этот праздник дома, а ты вновь будешь трезвым сидеть в унылой ротной канцелярии, вдыхая вонь солдатских портянок».

(Судьба Щербенко, впрочем, сложилась иначе.