Жизнь как год   ::   Колупаев Виктор

Никто ведь не поверил с утра в это тепло. И какая-то мягкая растерянность в лицах: извините, так уж вышло... Конечно! Сбросить с себя, наконец, и зимнюю одежду, и зимнее настроение.

А я иду, так и не сняв плаща: пусть все расплавится во мне от солнца. Трава кое-где уже повылезла из земли и зеленеет. Птицы одурели от счастья: голуби, воробьи и скворцы копошатся в земле и на влажном еще асфальте. Тополя на глазах выбрасывают из почек сережки и роняют их на плечи и головы прохожих. Сережки пахнут смолой, или это так пахнут осыпавшиеся стручки почек?..

Я подхожу к дому и чувствую, что меня ждет еще что-то радостное. На мгновение я пугаюсь: мне уже ничего не надо. Пусть это будет завтра, а сегодня я уже переполнен счастьем.

Я подхожу к двери, вставляю в замочную скважину ключ, за дверью тишина. Странно. Почему это Никса не встречает меня радостным лаем? Я открываю дверь и вхожу в прихожую. Ах, вот все-таки она. Собака бросается ко мне, цокая когтями по полу, виляя хвостом, нагибаясь и приседая. Сейчас бросится ко мне на грудь и попытается ткнуться мокрым носом в ухо. Я нагибаюсь. Так у нас заведено. Но Никса вдруг бросается в комнату, залитую солнцем, припадает там передними лапами к полу, взвизгивает, снова бросается ко мне, прыгает передними лапами на грудь, но тут же, перевернувшись прямо в воздухе, снова бросается в комнату.

— Никса! — кричу я.

— Гав! — отвечает Никса из комнаты.