Зиккурат   ::   Максимов Юрий

Аспорить сейчас было бы слишком жестоко…

– Я не знаю, что на это сказать… – признался Энмеркар.

– Если не знаешь, что сказать – ничего и не говори, – раздраженно посоветовал Магану, уткнувшись лбом в согнутые коленки.

Энмеркар улегся на спину, глядя в распростертую переливчатую высь. Девушки-смотрительницы запели древнюю песню:

Скорбь, как воды речные,

устремляется долу,

как трава полевая,

вырастает тоска,

посреди океана,

на широком просторе

скорбь подобно одежде

покрывает живых;

прогоняет китов

в глубину океана,

в ней пылает огонь,

поражающий рыб…

Над больным человеком

в его сумрачном доме

протянула она

неуклонную сеть…

Магану резко встал, отряхиваясь от песчинок.

– Мне здесь наскучило, – сказал он. – Пойдем отсюда…

…И они ушли. Потом долго гуляли и расстались уже под вечер. Затем встретились на второй день, и на третий… Энмеркар передал от отца много бессонного снадобья, но Магану день ото дня становился все бледнее, все тоньше, все медлительнее в движениях и тяжелее в мыслях. То равнодушная замкнутость, то приступы ярости попеременно охватывали его. С ним становилось все труднее. Магану все меньше слушал и все больше говорил, а говоря, все чаще повторялся. В словах друга не было мысли, лишь страх и отчаяние.