JК
Зимняя луна :: Кунц Дин Рэй
Страница: 30 из 90Политические беспорядки на Филиппинах могли вызвать у нее отчаянный монолог о повышении цен на сахар и о деньгах, которые, как она считала, ей придется платить и за все другое, содержащее сахар, если урожай тростника на Филиппинах будет погублен во время кровавой гражданской войны. Заусенец был для нее так же мучителен, как для обычного человека сломанная рука, а головная боль неизменно означала предстоящий инсульт. Малейшая язвочка во рту была безусловным признаком смертельного рака: она расцветала от дурных вестей и унылых мыслей.
Одиннадцать лет назад, когда Хитер было двадцать, она безумно радовалась тому, что перестает быть Бекерман и становится Макгарвей, - в отличие от некоторых подруг, которые в эпоху набирающего силу феминизма продолжали пользоваться своими девичьими фамилиями после замужества или прибегали к дефису. Осознав себя не первым ребенком в мировой истории, который решил быть чем угодно, только не копией родителей, она с особым удовольствием отмечала, как все больше очищает себя от всего того, что когда-либо исходило от них.
Взяв из ящика ложку и захватив вазу, полную шербета, она пошла в гостиную и в этот момент осознала еще одну прелесть быть безработной - ей не нужно пропускать службу, чтобы заботиться о Тоби, когда он болеет, или нанимать сиделку приглядывать за ним. Она может быть там, где он в ней нуждается, и при этом не страдать ни одним из комплексов вины работающей матери.
Конечно, их страховой полис покрывал только восемьдесят процентов стоимости визита к врачу по утрам в понедельник, и двадцатипроцентный остаток занимал ее мысли больше, чем раньше. Он казался огромным. Но это были бекермановские мысли, а не макгарвейские.
Одиннадцать лет назад, когда Хитер было двадцать, она безумно радовалась тому, что перестает быть Бекерман и становится Макгарвей, - в отличие от некоторых подруг, которые в эпоху набирающего силу феминизма продолжали пользоваться своими девичьими фамилиями после замужества или прибегали к дефису. Осознав себя не первым ребенком в мировой истории, который решил быть чем угодно, только не копией родителей, она с особым удовольствием отмечала, как все больше очищает себя от всего того, что когда-либо исходило от них.
Взяв из ящика ложку и захватив вазу, полную шербета, она пошла в гостиную и в этот момент осознала еще одну прелесть быть безработной - ей не нужно пропускать службу, чтобы заботиться о Тоби, когда он болеет, или нанимать сиделку приглядывать за ним. Она может быть там, где он в ней нуждается, и при этом не страдать ни одним из комплексов вины работающей матери.
Конечно, их страховой полис покрывал только восемьдесят процентов стоимости визита к врачу по утрам в понедельник, и двадцатипроцентный остаток занимал ее мысли больше, чем раньше. Он казался огромным. Но это были бекермановские мысли, а не макгарвейские.