JК
Золоченая цепь :: Дункан Дэйв
Страница: 431 из 471Он приходил в сознание, обнаруживая,что Рубака перешел на усталую рысь, и снова посылал его в галоп. Ох, как болело коченеющее плечо! Он даже не знал верной дороги, но ее, похоже, знал Рубака. Быстрее же, быстрее!
Его вывел из забытья плач, потом оклик и собачий лай. Глупая скотина забрела на чью-то конюшню. Этот чертов жеребец учуял кобылу или просто соскучился по компании. Куоррел попробовал выпрямиться в седле и натянуть поводья, но черный туман сгустился еще ближе, а в висках застучали кузнечные молоты. Крытые соломой домишки показались ему знакомыми. Рубака привез его в единственную теплую конюшню, которую помнил в этих краях, в то место, где ему в последний раз задавали овса – в «Сломанный Меч».
– Нет! Нет! Нет! – Куоррел колол коня шпорами и натягивал повод, пытаясь развернуть его. Потеряв равновесие, он сполз со спины жеребца и упал прямо на заботливо подставленные руки хозяина гостиницы, мастера Твена собственной персоной.
* * *
Его усадили у огня, завернув в несколько одеял, напоив его чем-то горячим вроде бульона напополам с бренди, и попросили завершить рассказ. Плечо обернули заговоренной повязкой, которая когда-то давным-давно принадлежала гвардейцу, но должна была сохранить еще немного целительной силы – так, во всяком случае, утверждал сэр Байлесс. Сэр Байлесс продолжал кричать на беременную женщину, которая кричала в ответ, и на молодого увальня вдвое больше его ростом, и на детей, которые испуганно плакали.
Его вывел из забытья плач, потом оклик и собачий лай. Глупая скотина забрела на чью-то конюшню. Этот чертов жеребец учуял кобылу или просто соскучился по компании. Куоррел попробовал выпрямиться в седле и натянуть поводья, но черный туман сгустился еще ближе, а в висках застучали кузнечные молоты. Крытые соломой домишки показались ему знакомыми. Рубака привез его в единственную теплую конюшню, которую помнил в этих краях, в то место, где ему в последний раз задавали овса – в «Сломанный Меч».
– Нет! Нет! Нет! – Куоррел колол коня шпорами и натягивал повод, пытаясь развернуть его. Потеряв равновесие, он сполз со спины жеребца и упал прямо на заботливо подставленные руки хозяина гостиницы, мастера Твена собственной персоной.
* * *
Его усадили у огня, завернув в несколько одеял, напоив его чем-то горячим вроде бульона напополам с бренди, и попросили завершить рассказ. Плечо обернули заговоренной повязкой, которая когда-то давным-давно принадлежала гвардейцу, но должна была сохранить еще немного целительной силы – так, во всяком случае, утверждал сэр Байлесс. Сэр Байлесс продолжал кричать на беременную женщину, которая кричала в ответ, и на молодого увальня вдвое больше его ростом, и на детей, которые испуганно плакали.