Золотая гора   ::   Алферова Марианна

Огородник протягивал Генриху какую-то мятую бумажку, исписанную крупным детским почерком.

- В чем дело? - господин Одд раздражился.

- Ты бизер? - спросил огородник. Генрих кивнул. - Это заявление в международную комиссию касательно позиции моих четырех куриц.

- По какому вопросу? - спросил Генрих, принимая бумагу.

- По земельному.

- А я думал - по зерновому.

- А что важнее - зерновой вопрос или земельный? - хитро прищурился огородник.

- Земельный, - ответил Генрих.

- Во! - поднял палец огородник. - А чего же спрашиваешь? - И ушел с гордо поднятой головой.

Бумажка была грязной, липла к пальцам, и Генрих ее выбросил.

Бизер прикрыл глаза, сосредотачиваясь и пытаясь вспомнить мысль, пришедшую ему (или другому ) на одинокой зимней дороге.

- Снег - самый лучший в мире холст, - прошептал Генрих. - И на нем д/олжно изобразить вечность.

Он вновь принялся рисовать, бешено, торопливо, белая бумага альбома сделалась неприступной стеною, через которую надо пробиться, немедленно, сейчас! Не он рисовал - кто-то неведомый вел его руку. Вечный карандаш рвал бумагу.

Когда Генрих очнулся, изможденный, с лопающейся от боли головой, листы бумаги беспорядочно покрывали пеноплиты вокруг - кирпичики, выпавшие из крепостной стены недостижимого мира после яростной атаки. Генрих посмотрел на рисунки с тоскою. Он опять не пробился в таинственный мир, опять потерпел поражение.