JК
Золотой ключ. Том 1 :: Робертсон Дженнифер
Страница: 443 из 463Он подумал, что, когда опять посетит тайную мастерскую над винной лавкой, надо будет нарисовать еще одну веточку розмарина с голубыми цветами, обозначающими Память, рядом с фрагментом Пейнтраддо Меморрио, посвященным его любимому, навсегда утраченному Матейо.
Он прошел мимо еще нескольких поколений и остановился возле огромной картины, принадлежавшей кисти величайшего Верховного иллюстратора из всех, когда-либо служивших Тайра-Вирте, — Риобаро Грихальве. Целых двенадцать картин в Галиерре были созданы Риобаро. Он залюбовался “Венчанием Бенетто I и Розиры делла Марей” — невеста происходила из семьи влиятельных банкиров, — и улыбка вернулась на его лицо. Не потому что портрет сам по себе был шедевром, а потому что шедевром было каждое мгновение его жизни в облике Риобаро.
Тимиррин вел тихую жизнь. Он учился, учил, копировал все, что ему велели, и тщательно скрывал свой талант все восемнадцать спокойных, скупых на события лет. Правда, последние пять из них он, изумляясь, наблюдал, как Риобаро превращается из талантливого четырнадцатилетнего подростка в постигшего все премудрости иллюстратора двадцати неполных лет. Риобаро стал лучшей кандидатурой с того самого дня, когда была доказана его стерильность. После ничтожного существования Тимиррина власть снова шла ему в руки. Риобаро действительно был совершенством: высокий, ошеломительно красивый, с длинными пальцами, томными карими глазами, полными губами и буйными черными кудрями, которые не седели до сорока пяти лет. В его роду жили долго (для тех, кто имел Дар, конечно), и его связи при дворе были такими, что лучше не пожелаешь: сводный брат его матери был Верховным иллюстратором.
Он прошел мимо еще нескольких поколений и остановился возле огромной картины, принадлежавшей кисти величайшего Верховного иллюстратора из всех, когда-либо служивших Тайра-Вирте, — Риобаро Грихальве. Целых двенадцать картин в Галиерре были созданы Риобаро. Он залюбовался “Венчанием Бенетто I и Розиры делла Марей” — невеста происходила из семьи влиятельных банкиров, — и улыбка вернулась на его лицо. Не потому что портрет сам по себе был шедевром, а потому что шедевром было каждое мгновение его жизни в облике Риобаро.
Тимиррин вел тихую жизнь. Он учился, учил, копировал все, что ему велели, и тщательно скрывал свой талант все восемнадцать спокойных, скупых на события лет. Правда, последние пять из них он, изумляясь, наблюдал, как Риобаро превращается из талантливого четырнадцатилетнего подростка в постигшего все премудрости иллюстратора двадцати неполных лет. Риобаро стал лучшей кандидатурой с того самого дня, когда была доказана его стерильность. После ничтожного существования Тимиррина власть снова шла ему в руки. Риобаро действительно был совершенством: высокий, ошеломительно красивый, с длинными пальцами, томными карими глазами, полными губами и буйными черными кудрями, которые не седели до сорока пяти лет. В его роду жили долго (для тех, кто имел Дар, конечно), и его связи при дворе были такими, что лучше не пожелаешь: сводный брат его матери был Верховным иллюстратором.