JК
Золотые апостолы :: Дроздов Анатолий Федорович
Страница: 108 из 235– Только не уходите после службы…
Я расплатился и подошел к своим. Дуня и Рита, обе в платочках, стояли в сторонке чуть ли не у самого входа. Я протянул им свечи.
– Не буду их здесь ставить! – надула губки Дуня, а Рита виновато пожала плечами: – А я и не знаю как.
Я прошел по храму. Моей любимой Казанской Божьей Матери здесь не оказалось, и я поставил свечку у местного образа. Вторую зажег перед иконой Всех Святых, третью – перед алтарем. И с чувством исполненного долга вернулся к девушкам. Они с любопытством разглядывали публику. В этот субботний день ее собралось не слишком много – в основном старушки и немолодые женщины с сумками в руках. Снедь для освящения – кому для поминального стола, кому для больного.
Внезапно внутрь впорхнула стайка молодок в голубых одинаковых платьях до пят и таких же голубых платочках. Стреляя во все стороны глазами, они прошествовали к иконостасу и стали слева от солеи.
– Кто это?
– Монашки местные, – сердито сказала Дуня. – Блудницы вавилонские, как дедушка говорит. Живут они здесь. Считается, что Богу молятся, грехи наши замаливают. Ага! Эти замолят…
И, действительно, молодки в голубом меньше всего походили на монашек. Они с любопытством разглядывали прихожан, перешептывались и улыбались. Я поймал взгляд одной, миловидной и круглолицей, подмигнул. Она в ответ тоже подмигнула и хихикнула. Дуня посмотрела на меня с осуждением.
– Что-то немного народу, – сказал я, чтобы скрыть смущение.
– Раньше собиралась полная церковь, – вздохнула Дуня.
Я расплатился и подошел к своим. Дуня и Рита, обе в платочках, стояли в сторонке чуть ли не у самого входа. Я протянул им свечи.
– Не буду их здесь ставить! – надула губки Дуня, а Рита виновато пожала плечами: – А я и не знаю как.
Я прошел по храму. Моей любимой Казанской Божьей Матери здесь не оказалось, и я поставил свечку у местного образа. Вторую зажег перед иконой Всех Святых, третью – перед алтарем. И с чувством исполненного долга вернулся к девушкам. Они с любопытством разглядывали публику. В этот субботний день ее собралось не слишком много – в основном старушки и немолодые женщины с сумками в руках. Снедь для освящения – кому для поминального стола, кому для больного.
Внезапно внутрь впорхнула стайка молодок в голубых одинаковых платьях до пят и таких же голубых платочках. Стреляя во все стороны глазами, они прошествовали к иконостасу и стали слева от солеи.
– Кто это?
– Монашки местные, – сердито сказала Дуня. – Блудницы вавилонские, как дедушка говорит. Живут они здесь. Считается, что Богу молятся, грехи наши замаливают. Ага! Эти замолят…
И, действительно, молодки в голубом меньше всего походили на монашек. Они с любопытством разглядывали прихожан, перешептывались и улыбались. Я поймал взгляд одной, миловидной и круглолицей, подмигнул. Она в ответ тоже подмигнула и хихикнула. Дуня посмотрела на меня с осуждением.
– Что-то немного народу, – сказал я, чтобы скрыть смущение.
– Раньше собиралась полная церковь, – вздохнула Дуня.