Зона бессмертного режима   ::   Разумовский Феликс

– Эх ма! – Бродов уселся на «огненного кота», Кныш, Наговицын и Небаба разместились на двух «пантерах» [20] , чиркнули стартеры, подхватили моторы, гусеницы с хрустом вонзили зацепы в снег. И понеслись навстречу местные красоты, и заклубился следом прозрачный стылый шлейф. Ели и лиственницы стояли в белых шалях, снега было полным-полно, лютый мороз потрескивал в оцепеневших дебрях. Зима была в самом разгаре – стынь, ледяной звон, иглистый пушистый иней. Лепота.

Наконец прибыли на место – на укромную поляну, напоминающую формой блин. В центре ее стояла та самая избушка на курьих ножках – приземистый, без окон, просторный барак, в котором можно было разместить и роту. Снег вокруг стараниями Звонкова был отброшен, бревна стен молочно белели инеем, на двери, которую не взять и танком, висел огромный, похожий на калач замок. При взгляде на сие строение вспоминалась не Баба-яга – ГУЛАГ, Беломорканал, уставшие зэки, отливающие на кострах колеса для своих рабочих тачек. Сразу чувствовалось, что здесь место не сказке, а строгой и суровой прозе жизни.

– Погодка-то, а? – Бродов, чему-то радуясь, вылез из седла, шевельнул плечищами, глянул на спящий лес и внезапно мощно, словно из пушки выстрелил, с силой ударил ладонью о ладонь. – Бодрит!

– Да уж, не май месяц, – согласился Кныш. – Похоже, рано приехали, так что взбодримся изрядно.

– А что это тебя, Саня, любовь-то к родине не греет? – хмыкнул Наговицын. – Слышишь, кажись, бегут. А, точно. Так что теперь небось не замерзнем.