JК
Звездный час :: Костин Андрей
Страница: 6 из 18Все это проходило перед глазами Ферапонтавне всяких хронологических законов, он просто читал, не вникая в суть, и на душе было спокойно...
Через час глаза у Ферапонта стали слипаться, строчки разбегались и плясали так, что прочитать их было невозможно. Лейкин отложил последний журнал, сладко зевнул и, дотянувшись до выключателя, погасил свет.
Но как только густая, как слепота, ночь обступила его, Ферапонт почувствовал, что заснуть не может. Стоило закрыть глаза, и над ним нависали грозное лицо Ивана Федоровича и презрительно скривившиеся губы Насти, по движению которых он угадывал слова: "Слизняк, слизняк, слизняк..."
Ферапонт судорожно перекатился на другой бок, замелькали смуглые ноги танцовщиц из музыкальной программы и очки ученого, телескопы, локаторы и профиль Насти, кулак Ивана Федоровича и конверты с письмами от Катюши, страницы квартального отчета и тюльпаны, распустившиеся сегодня утром в парнике...
Лейкин давно уже был в плену воспоминаний, впечатлений, жизненных неудач, несбывшихся надежд. И так же давно он перестал сожалеть, что судьба повернулась к нему не самой лицеприятной стороной. Только иногда, при особенно болезненном воспоминании, ему становилось мучительно стыдно за себя. И тогда он вдруг среди ночи вздыхал, словно всхлипывал.
Сейчас его мучила сцена с директором, и он пытался, но никак не мог вспомнить, куда же он засунул наряды на лесоповал, которые и требовал Иван Федорович.
Через час глаза у Ферапонта стали слипаться, строчки разбегались и плясали так, что прочитать их было невозможно. Лейкин отложил последний журнал, сладко зевнул и, дотянувшись до выключателя, погасил свет.
Но как только густая, как слепота, ночь обступила его, Ферапонт почувствовал, что заснуть не может. Стоило закрыть глаза, и над ним нависали грозное лицо Ивана Федоровича и презрительно скривившиеся губы Насти, по движению которых он угадывал слова: "Слизняк, слизняк, слизняк..."
Ферапонт судорожно перекатился на другой бок, замелькали смуглые ноги танцовщиц из музыкальной программы и очки ученого, телескопы, локаторы и профиль Насти, кулак Ивана Федоровича и конверты с письмами от Катюши, страницы квартального отчета и тюльпаны, распустившиеся сегодня утром в парнике...
Лейкин давно уже был в плену воспоминаний, впечатлений, жизненных неудач, несбывшихся надежд. И так же давно он перестал сожалеть, что судьба повернулась к нему не самой лицеприятной стороной. Только иногда, при особенно болезненном воспоминании, ему становилось мучительно стыдно за себя. И тогда он вдруг среди ночи вздыхал, словно всхлипывал.
Сейчас его мучила сцена с директором, и он пытался, но никак не мог вспомнить, куда же он засунул наряды на лесоповал, которые и требовал Иван Федорович.