JК
Беби из Голливуда :: Сан-Антонио
Страница: 36 из 166 — Я вся в вашем распоряжении!
* * *
Погода несколько улучшилась, во всяком случае лягушки-барометры понизили тон своих вокальных упражнений.
Лес Мезон-Лафит вырядился в потрясающее красно-желтое одеяние. Аллеи, впавшие в меланхолию, покрыты толстым золотым ковром. Нежный аромат зарождающегося гумуса приятно щекочет ноздри, романтично напоминая о лесной чаще.
Этот приятный аромат природы вступает в безнадежную борьбу с запахом мадам Берю. Не знаю, может быть, парикмахер, презентуя Берте одеколон, перепутал пузырьки, но вонь непереносимая. У меня впечатление, будто в машине опрокинули кастрюльку с прокисшим супом.
— Это здесь! — кричит Берта.
Вот уже битых четверть часа мы крутимся по парку. На заднем сиденье, развалившись, дрыхнет Толстяк. У него остаточные явления после бессонницы последних ночей: как только где приткнется, тут же храпит.
— Вы уверены?
Она указывает на статую, возвышающуюся на въезде в шикарное поместье.
— Я узнаю статэю.
Обозначенная «статэя» представляет собой даму, единственным предметом одежды которой является колчан со стрелами, да и тот висит на ремешке.
— Здесь?
— Тут они остановились, и мужчина извлек из-под сиденья коробочку с тряпочкой.
Мы стоим на пустынной тихой аллее, по прямой уходящей от нас между двух рядов подстриженных густых кустов.
* * *
Погода несколько улучшилась, во всяком случае лягушки-барометры понизили тон своих вокальных упражнений.
Лес Мезон-Лафит вырядился в потрясающее красно-желтое одеяние. Аллеи, впавшие в меланхолию, покрыты толстым золотым ковром. Нежный аромат зарождающегося гумуса приятно щекочет ноздри, романтично напоминая о лесной чаще.
Этот приятный аромат природы вступает в безнадежную борьбу с запахом мадам Берю. Не знаю, может быть, парикмахер, презентуя Берте одеколон, перепутал пузырьки, но вонь непереносимая. У меня впечатление, будто в машине опрокинули кастрюльку с прокисшим супом.
— Это здесь! — кричит Берта.
Вот уже битых четверть часа мы крутимся по парку. На заднем сиденье, развалившись, дрыхнет Толстяк. У него остаточные явления после бессонницы последних ночей: как только где приткнется, тут же храпит.
— Вы уверены?
Она указывает на статую, возвышающуюся на въезде в шикарное поместье.
— Я узнаю статэю.
Обозначенная «статэя» представляет собой даму, единственным предметом одежды которой является колчан со стрелами, да и тот висит на ремешке.
— Здесь?
— Тут они остановились, и мужчина извлек из-под сиденья коробочку с тряпочкой.
Мы стоим на пустынной тихой аллее, по прямой уходящей от нас между двух рядов подстриженных густых кустов.