1923   ::   Иванов Олег Эдуардович

Василий начал быстро доставать из сумок свои нехитрые сибирские дары - кедровые орешки, водку местного разлива и рыбу омуль, которая почему-то раньше водилась исключительно в озере Байкал, а теперь свободно лежала в каждом московском магазине, отличаясь от старого вкусом, размером и ценой. К большому удивлению хозяина гость достал и большую бутылку Мартини.

— Это что, уже в Улан Удэ стали делать - с зарождающейся надеждой спросил Николай. Если у Васьки есть деньги на хорошие напитки, значит есть шанс получить чего-нибудь из старых вложений. Сейчас это совсем не лишне. Хорошо бы долларов сто, или двести - размечтался он.

— Или грант получил на палеолит- продолжал он с интересом глядя на ветчину и прочие продукты, возникающие из объёмистых пакетов.

— Угу, дождешься этих грантов. Скорее сдохнешь. Кого на Западе интересует палеолит в Сибири. Два-три нищих института, которые сами побираются, как умеют.

— А как же ЦРУ или какое-нибудь РУМО - они что, уже не хотят скакать по ЗАБВО под видом учёных. Раньше вроде они это страсть как любили.

— Так то раньше. Сейчас мы никому не интересны. Даже китайцам. И вообще, ЗАБВО сейчас вроде как объединили с Сибирским, теперь это такой монстр, не только секреты, армию свободно потерять можно.

Николай вспомнил степь, её бесконечность, однообразие холмов и синие яркие звезды, которые никогда не увидишь в Москве. Он вдруг почувствовал то ощущение одиночества на этой гигантской равнине, протянувшейся от лесов Приамурья до Дона и Волги, которое охватывает тебя ночью, когда все спят и только костер пытается гореть. А чему гореть в степи, кроме досок из - под ящика с тушёнкой или патронами.