JК
2012 :: Михайлов Владимир Дмитриевич
Страница: 1 из 38Аннотация: Все крутые повороты в российской истории происходят с интервалом в 200 лет.
В 1612 году из Кремля с позором выгнали обосновавшихся там поляков. На троне воцарились Романовы.
В 1812 году в Москве побывали французы, были биты и спасались бегством до самой границы.
Пришел 2012 год… Очередные выборы. Есть несколько кандидатов на пост Президента страны. Однако события будут развиваться самым непредсказуемым образом.
---------------------------------------------
Владимир Михайлов
2012
Ах, завтра, наверное,
что-нибудь произойдёт…
Булат Окуджава
Глава первая
1
На чёрном бархатном покрывале горе–ли четыре свечи. Тихо, как бы шёпотом горели, маленькими язычками, не отражаясь ни в чём, ничего не освещая, кроме скорбного ящика, стоявшего посредине, обтянутого белым и накрытого белым же. Ещё горела индийская курильница, делая воздух тяжёлым и сладким. Всё это – на столе; перед столом стоял старый человек, склонив голову, переплетя пальцы рук. Тёмные гардины были опущены, тишина клубилась, только в саду возникала и смолкала какая-то птица, и опять возникала и смолкала. Человек вздохнул, поднял голову с коротким седым ёжиком.
– Ну, прощай, – сказал он негромко, ибо слышать было некому, он единственный был здесь живым. – Прощай, милая моя, белая, тонкая.
В 1612 году из Кремля с позором выгнали обосновавшихся там поляков. На троне воцарились Романовы.
В 1812 году в Москве побывали французы, были биты и спасались бегством до самой границы.
Пришел 2012 год… Очередные выборы. Есть несколько кандидатов на пост Президента страны. Однако события будут развиваться самым непредсказуемым образом.
---------------------------------------------
Владимир Михайлов
2012
Ах, завтра, наверное,
что-нибудь произойдёт…
Булат Окуджава
Глава первая
1
На чёрном бархатном покрывале горе–ли четыре свечи. Тихо, как бы шёпотом горели, маленькими язычками, не отражаясь ни в чём, ничего не освещая, кроме скорбного ящика, стоявшего посредине, обтянутого белым и накрытого белым же. Ещё горела индийская курильница, делая воздух тяжёлым и сладким. Всё это – на столе; перед столом стоял старый человек, склонив голову, переплетя пальцы рук. Тёмные гардины были опущены, тишина клубилась, только в саду возникала и смолкала какая-то птица, и опять возникала и смолкала. Человек вздохнул, поднял голову с коротким седым ёжиком.
– Ну, прощай, – сказал он негромко, ибо слышать было некому, он единственный был здесь живым. – Прощай, милая моя, белая, тонкая.