Гейл молча кивнул, не отрывая взора от поверхности неспокойных вод, невольно любуясь бликами отраженного в каждом гребне волны дневного светила.
– Послушай, Вадим, а какие есть хорошие русские писатели? – вдруг спросил своего приятеля Гейл Блитс,
– Ну-у-у, – неуверенно протянул застигнутый врасплох Вадим Барковский, – разные есть хорошие. Мне, например, Паустовский нравится, Куприн, Гаршин…
– Ну, так ты дай команду секретарям, чтоб вызвали этого Паустовского с Гаршиным к нам в головной офис, – сказал Гейл, не отрываясь от иллюмината, – я хочу чтобы они книгу в России написали про «Свитчкрафт» и про наши программы развития вообще…
Вадима взяла легкая оторопь.
– Да вообще-то они все померли уже давно, и Паустовский, и Гаршин, и Куприн, – сказал Барковский, удивленно глядя на своего визави.
– Так чего ж ты мне голову морочишь? – спросил Гейл с легким раздражением в голосе.
– Я не морочу, ты меня спросил, кого из русских писателей я люблю…
Дальше до самого Лондона летели молча…
* * *
Леди Морвен принимала гостей в кабинете.
Разговор был трудным.
Каждое неловко вырвавшееся слово или неверно понятая фраза могли иметь здесь своим последствием судьбоносные изменения мирового финансового климата, измеряемые миллиардами и еще раз миллиардами долларов.
Поэтому она принимала гостей в кабинете. Здесь лучше думалось..