JК
Отражение удара :: Воронин Андрей
Страница: 307 из 399 – Не помнишь…
Он сглотнул и с трудом разлепил вдруг разом пересохшие губы.
– Боюсь, что сегодня ночью я вряд ли мог пообещать тебе что-то хорошее.
– А вот и не правда, – она тихо рассмеялась, и он поежился от сладкой щекотки. – Рассказать?
– Если хочешь, – проскрипел он.
Теперь у него пересохло и горло. «Что же еще я натворил?» – в панике подумал Шинкарев, чувствуя, как холодеют ноги. Впрочем, судя по тону жены, ничего страшного она говорить не собиралась.
– Конечно, хочу, – сказала она, – иначе не стала бы затевать этот разговор. Знаешь, как это было? Не бойся, не бойся, у тебя даже ноги стали, как две ледышки… Так вот, я спала, а потом проснулась.., оттого, что ты в меня вошел. Ты так никогда раньше не делал – грубо, толчком. Я спросила: ты что? А ты дал мне пощечину, а потом еще одну…
Шинкарев тихо застонал.
– Успокойся, все нормально, – сказала она и погладила его по щеке узкой теплой ладонью. – Знаешь, что ты мне тогда сказал? «Затрахаю насмерть». Ты как, не отказываешься от своих слов?
Сергей Дмитриевич сглотнул.
– Слушай, – сказал он, – кто из нас сумасшедший?
– Оба понемножку. Муж и жена – одна сатана, ты не забыл? Понимаешь, когда мы с тобой занимаемся любовью, это как.., как хлеб. Хлеб – это здорово, он никогда не приедается, но сегодня ночью было так, как будто на хлеб положили немного горчицы. Знаешь, это было вкусно. Если бы ты не попытался меня после этого придушить, я смело могла бы сказать, что это самая лучшая ночь в моей жизни.
– Нет, ты точно чокнутая.
Он сглотнул и с трудом разлепил вдруг разом пересохшие губы.
– Боюсь, что сегодня ночью я вряд ли мог пообещать тебе что-то хорошее.
– А вот и не правда, – она тихо рассмеялась, и он поежился от сладкой щекотки. – Рассказать?
– Если хочешь, – проскрипел он.
Теперь у него пересохло и горло. «Что же еще я натворил?» – в панике подумал Шинкарев, чувствуя, как холодеют ноги. Впрочем, судя по тону жены, ничего страшного она говорить не собиралась.
– Конечно, хочу, – сказала она, – иначе не стала бы затевать этот разговор. Знаешь, как это было? Не бойся, не бойся, у тебя даже ноги стали, как две ледышки… Так вот, я спала, а потом проснулась.., оттого, что ты в меня вошел. Ты так никогда раньше не делал – грубо, толчком. Я спросила: ты что? А ты дал мне пощечину, а потом еще одну…
Шинкарев тихо застонал.
– Успокойся, все нормально, – сказала она и погладила его по щеке узкой теплой ладонью. – Знаешь, что ты мне тогда сказал? «Затрахаю насмерть». Ты как, не отказываешься от своих слов?
Сергей Дмитриевич сглотнул.
– Слушай, – сказал он, – кто из нас сумасшедший?
– Оба понемножку. Муж и жена – одна сатана, ты не забыл? Понимаешь, когда мы с тобой занимаемся любовью, это как.., как хлеб. Хлеб – это здорово, он никогда не приедается, но сегодня ночью было так, как будто на хлеб положили немного горчицы. Знаешь, это было вкусно. Если бы ты не попытался меня после этого придушить, я смело могла бы сказать, что это самая лучшая ночь в моей жизни.
– Нет, ты точно чокнутая.