Овернские влюбленные   ::   Эксбрайа Шарль

В день похорон Дезире Парнака контора открылась во второй половине дня. Взволнованный мсье Альбер прочитал своим служащим проповедь, в которой долго и нудно воспевал несравненные достоинства покойного брата. В конце концов у присутствовавших на лицах появилось одно и то же кислое выражение, призванное засвидетельствовать, что все поняли, какую невосполнимую утрату они понесли. Уловив это, довольный нотариус попросил удвоить усилия в память о том, кто, хоть и ушел навсегда, но чей дух, несомненно, навеки останется здесь. Мадемуазель Мулезан, как водится, пролила слезу, и мсье Альбер со скорбным достоинством покинул контору. Не успел он закрыть дверь, как Вермель тоже завел что-то вроде надгробной песни в честь "Мсье Старшего". Рассказ об исполненной благородства жизни Дезире Парнака поверг мадемуазель Мулезан в величайшую скорбь. Похоже, покойник все-таки ошибался, оценивая мадемуазель: он считал ее дурой и, ничуть не стесняясь, говорил об этом во всеуслышание.

Как только Вермель покончил с панегириком мсье Дезире, старший клерк велел мадемуазель Мулезан перестать изображать плакучую иву и приниматься за работу.

- Простите меня, мсье Антуан, - пролепетала она, - но я глубоко привязана ко всем членам семьи Парнак... Ведь я начинала работать еще у мэтра Альсида, отца мсье Дезире и мсье Альбера... При мне родилась мадемуазель Мишель, а мадам Анриэтта, первая супруга хозяина, была так добра ко мне... Ах, ее смерть тоже стала для нас невосполнимой утратой...

Вермель не мог упустить случая позлословить.