JК
Ощупью в полдень :: Вайнер Аркадий Александрович
Страница: 17 из 32 – А кто же это Константин Михайлович? Она вроде незамужняя…»
– Простите. – Он отодвинул расстроенного толстяка и вошел в комнату.
Седая женщина в черной косынке, сидела в углу на диване. Взгляд ее совершенно остекленел. Она не плакала, а только тихонечко раскачивалась и повторяла беспрерывно:
– Донюшка моя, донюшка, за что же ты меня так? Таточка моя нежная, за что же ты? Что мне жить без тебя? Донюшка моя, донюшка…
Рядом, обняв ее за плечи, сидела девушка с опухшими красными глазами и говорила:
– Ну, мамочка, дорогая, перестань! Перестань, мамочка…
Женщина все время раскачивалась:
– Донюшка моя светлая, солнышко мое, Таточка, убили меня вместе с тобой, Таточка…
Стас осторожно прошел к окну. Вдруг женщина подняла голову и увидела Тихонова:
– Вы с работы Таточкиной?
Стас немного растерялся, неожиданно остро почувствовал свою неуместность здесь и сказал угрюмо:
– Я из милиции.
Женщина смотрела на него долго, внимательно, и Стасу стало нестерпимо страшно – такое чудовищное страдание было в этих набрякших выцветших глазах.
– Подойди, сынок, – сказала женщина вдруг охрипшим голосом. Стас подошел. – Наклонись, – Стас нагнулся, она провела ледяной ладонью по его лбу, и он сразу вспомнил, как ночью прикоснулся рукой к уже окоченевшему лицу Татьяны.
– Дочку мою, Таточку, убили, – сказала женщина тихо.
– Простите. – Он отодвинул расстроенного толстяка и вошел в комнату.
Седая женщина в черной косынке, сидела в углу на диване. Взгляд ее совершенно остекленел. Она не плакала, а только тихонечко раскачивалась и повторяла беспрерывно:
– Донюшка моя, донюшка, за что же ты меня так? Таточка моя нежная, за что же ты? Что мне жить без тебя? Донюшка моя, донюшка…
Рядом, обняв ее за плечи, сидела девушка с опухшими красными глазами и говорила:
– Ну, мамочка, дорогая, перестань! Перестань, мамочка…
Женщина все время раскачивалась:
– Донюшка моя светлая, солнышко мое, Таточка, убили меня вместе с тобой, Таточка…
Стас осторожно прошел к окну. Вдруг женщина подняла голову и увидела Тихонова:
– Вы с работы Таточкиной?
Стас немного растерялся, неожиданно остро почувствовал свою неуместность здесь и сказал угрюмо:
– Я из милиции.
Женщина смотрела на него долго, внимательно, и Стасу стало нестерпимо страшно – такое чудовищное страдание было в этих набрякших выцветших глазах.
– Подойди, сынок, – сказала женщина вдруг охрипшим голосом. Стас подошел. – Наклонись, – Стас нагнулся, она провела ледяной ладонью по его лбу, и он сразу вспомнил, как ночью прикоснулся рукой к уже окоченевшему лицу Татьяны.
– Дочку мою, Таточку, убили, – сказала женщина тихо.