JК
Via Dolorosa :: Мелконян Агоп
Страница: 4 из 27Господи, да ведь снег завалит его!
- Кого? Лесного царя?
- Да нет же- стихотворение! Если это случится, оно перезимует в сугробе, а весной прорастет вместе с подснежниками.
Кровать, вилка и нож, под ними выведено-- 1000.
Это близко. Холодный душ действует на нее умиротворяюще. Когда она появляется из ванной с мокрыми, закрученными на манер змеек волосами, обмотанная полотенцем, все кончается: я слизываю капельку воды с ее носа, начинаю целовать глаза, а она смотрит на меня восхищенным взглядом первооткрывателя - неужели это ты, неужели такие еще не вымерли? В такие моменты я готов поклясться: красивее Лизы нет на свете - достаточно лишь, чтобы вода смыла с нее налет навязчивой печали.
- Среди кустов - оленья упряжка. Вокруг толпятся гномики-палачи. Они хотят казнить мой снег. И небо плачет.
- Прекрасно, только при чем здесь гномики?
Самые ненавистные минуты - между заходом солнца и наступлением полной темноты. Я где-то слышал, что этот промежуток дня называют гражданскими сумерками. Почему гражданскими? Ни день, ни ночь, какая-то безвкусица неопределенности в виде едва брезжущего света, на асфальте пятна от фар, обшаривающих дорогу, как руки сластолюбца, как руки Лесного царя, когда-то ласкавшие груди Лизы; такое впечатление, что плывешь в каком-то коктейле из липкой усталости и раздражения, хорошо охлажденном кружащимися в танце снежинками.
С правой стороны дороги - узкое осветление. Я не увидел, а скорее ощутил его отточенной интуицией скитальца, угадывающего изменение обстановки каким-то сверхъестественным седьмым чувством.
- Кого? Лесного царя?
- Да нет же- стихотворение! Если это случится, оно перезимует в сугробе, а весной прорастет вместе с подснежниками.
Кровать, вилка и нож, под ними выведено-- 1000.
Это близко. Холодный душ действует на нее умиротворяюще. Когда она появляется из ванной с мокрыми, закрученными на манер змеек волосами, обмотанная полотенцем, все кончается: я слизываю капельку воды с ее носа, начинаю целовать глаза, а она смотрит на меня восхищенным взглядом первооткрывателя - неужели это ты, неужели такие еще не вымерли? В такие моменты я готов поклясться: красивее Лизы нет на свете - достаточно лишь, чтобы вода смыла с нее налет навязчивой печали.
- Среди кустов - оленья упряжка. Вокруг толпятся гномики-палачи. Они хотят казнить мой снег. И небо плачет.
- Прекрасно, только при чем здесь гномики?
Самые ненавистные минуты - между заходом солнца и наступлением полной темноты. Я где-то слышал, что этот промежуток дня называют гражданскими сумерками. Почему гражданскими? Ни день, ни ночь, какая-то безвкусица неопределенности в виде едва брезжущего света, на асфальте пятна от фар, обшаривающих дорогу, как руки сластолюбца, как руки Лесного царя, когда-то ласкавшие груди Лизы; такое впечатление, что плывешь в каком-то коктейле из липкой усталости и раздражения, хорошо охлажденном кружащимися в танце снежинками.
С правой стороны дороги - узкое осветление. Я не увидел, а скорее ощутил его отточенной интуицией скитальца, угадывающего изменение обстановки каким-то сверхъестественным седьмым чувством.