Адриан Моул: Годы капуччино   ::   Таунсенд Сью

Я знал, что чай, который я налил большую фарфоровую чашку с розой и золотым ободком, останется нетронутым. Судя по виду старика, у него не оставалось сил даже оторвать голову от подушки.

Возвращаясь в штаб-квартиру, я с сожалением размышлял, почему люди старше пятидесяти лет не совершают массового самоубийства. Конечно, в этом случае развалятся некоторые «серые» производства — например, изготовители садовых шпалер и теплого нижнего белья. Но преимущества такого исхода очевидны: не надо выплачивать пенсии, не надо строить богадельни, и, по крайней мере, половина парковочных мест перед универмагом «Марк и Спенсер» отойдет к молодым и трудоспособным членам общества.

Я вновь возблагодарил Пеписа [13] , бога всех ведущих дневники, за то, что записи при моей жизни никто не прочтет. Не хотелось бы, чтобы меня считали жестокосердным истребителем старичья. Про себя я точно знаю: когда мне стукнет пятьдесят, я с радостью пожертвую своей жизнью ради цветущей юности.

Хотя, если подумать, пятьдесят, возможно, и рановато. Более разумная граница — пятьдесят пять (для тех, кто обладает хорошим здоровьем, или некурящих), но шестьдесят — это абсолютный предел. Какой смысл кому-то жить дальше? Sans [14] зубов, sans мышц et sans секса?

В десять вечера, перед самым закрытием избирательного участка, мне поручили забрать в тупике Беван района Беверидж некую миссис Клаф.

К моему ужасу, при миссис Клаф обнаружилось трое детей.

— Придется взять их с собой, — заявила она.