JК
Арчибальд и массы :: Вудхауз Пэлем Гринвел
Страница: 13 из 15Словом, племянник мой очень обрадовался, когда кто-то вбежал в комнату.
Радость оказалась недолгой. Новоприбывший был не кто иной, как человек с рукавами.
Да, господа, словно путник в пустыне, Арчибальд просто кружил и вернулся в тот самый «Гусь и огурец», к человеку, которого не думал встретить в этой жизни.
— Чего орете? — осведомился тот.
Неопрятный субъект мгновенно преобразился, сменив угрозы на тихий плач.
— Сала не ест… — плакал он в пепельницу. — Сала, понимаешь, не ест! Воротничок напялил, а са-а-ала…
— Да плюньте вы, — начал человек с рукавами, обращаясь к Арчибальду, но внезапно утратил ту приветливость, которая присуща гостеприимному хозяину. Он хмыкнул, хрюкнул и тихо вымолвил:
— Вот это да! Тот самый.
После этого он поплевал на ладони.
— Минуточку! — сказал Арчибальд. — Послушайте!
— А чего я делаю? — откликнулся субъект. — Слушаю. Да. Так ему! — Прибавил он, услышав грохот. — Сала он не ест!
В то время ночи, когда часы, если они правильны, показывают ровно три, перед домом 36а по улице Парк-лейн послышалось робкое кудахтанье. Покаянный, усталый, не любящий масс, пламенно любящий невесту племянник мой начинал свой коронный номер. Аврелия велела прийти, он и пришел.
Поначалу шло туговато, потом он разыгрался. Голос обрел выразительность, силу и все то, что обращает подражание курице в произведение искусства. Вскоре стали открываться окна, высовываться головы. Кто-то звал полицию.
Радость оказалась недолгой. Новоприбывший был не кто иной, как человек с рукавами.
Да, господа, словно путник в пустыне, Арчибальд просто кружил и вернулся в тот самый «Гусь и огурец», к человеку, которого не думал встретить в этой жизни.
— Чего орете? — осведомился тот.
Неопрятный субъект мгновенно преобразился, сменив угрозы на тихий плач.
— Сала не ест… — плакал он в пепельницу. — Сала, понимаешь, не ест! Воротничок напялил, а са-а-ала…
— Да плюньте вы, — начал человек с рукавами, обращаясь к Арчибальду, но внезапно утратил ту приветливость, которая присуща гостеприимному хозяину. Он хмыкнул, хрюкнул и тихо вымолвил:
— Вот это да! Тот самый.
После этого он поплевал на ладони.
— Минуточку! — сказал Арчибальд. — Послушайте!
— А чего я делаю? — откликнулся субъект. — Слушаю. Да. Так ему! — Прибавил он, услышав грохот. — Сала он не ест!
В то время ночи, когда часы, если они правильны, показывают ровно три, перед домом 36а по улице Парк-лейн послышалось робкое кудахтанье. Покаянный, усталый, не любящий масс, пламенно любящий невесту племянник мой начинал свой коронный номер. Аврелия велела прийти, он и пришел.
Поначалу шло туговато, потом он разыгрался. Голос обрел выразительность, силу и все то, что обращает подражание курице в произведение искусства. Вскоре стали открываться окна, высовываться головы. Кто-то звал полицию.