JК
Биография американца :: Гашек Ярослав
Страница: 5 из 7Отправить его на тот свет мне, увы, не удалось…— Вильсон вздохнул И добавил: — Заклинаю вас, Мери, никогда не пользуйтесь револьверами системы Грайн.
На суде выяснилось мое имя и то, что я три года назад бежал из дому. Я стал героем дня. Газеты заявляли, что если даже меня осудят, публика вправе в таком исключительном случае, как мой, освободить осужденного и избить господ присяжных заседателей. Я сам произнес защитительную речь, закончив ее словами: «Граждане, с ваших губ, быть может, уже готово сорваться слово „да“. Отлично, стало быть, я буду осужден. Граждане, с ваших губ, быть может, готово сорваться слово „нет“. Отлично, стало быть, я буду оправдан…»
Мое хладнокровие поразило всех. В результате я был оправдан, и все присяжные заседатели стали чистить обувь только у меня.
Один чикагский издатель выпустил открытки с моим портретом, а известный миллионер, которому некуда было девать деньги, решил усыновить меня. Я переехал к нему. Но я слишком привык к свободе и не позволял ему читать мне нотации. Это так огорчило моего приемного отца, что его хватил удар.
Я же собрал все, что мог увезти с собой, и уехал в Сан-Франциско. Там я вымазал себе физиономию охрой, нацепил косу и поступил китайцем в кафешантан. Меня рекламировали как единственного китайца в США, умеющего петь американские песенки. К сожалению, я был скоро разоблачен настоящим китайцем, который после представления при всей публике обратился ко мне по-китайски. Он так избил меня, что я полгода провалялся в больнице.
На суде выяснилось мое имя и то, что я три года назад бежал из дому. Я стал героем дня. Газеты заявляли, что если даже меня осудят, публика вправе в таком исключительном случае, как мой, освободить осужденного и избить господ присяжных заседателей. Я сам произнес защитительную речь, закончив ее словами: «Граждане, с ваших губ, быть может, уже готово сорваться слово „да“. Отлично, стало быть, я буду осужден. Граждане, с ваших губ, быть может, готово сорваться слово „нет“. Отлично, стало быть, я буду оправдан…»
Мое хладнокровие поразило всех. В результате я был оправдан, и все присяжные заседатели стали чистить обувь только у меня.
Один чикагский издатель выпустил открытки с моим портретом, а известный миллионер, которому некуда было девать деньги, решил усыновить меня. Я переехал к нему. Но я слишком привык к свободе и не позволял ему читать мне нотации. Это так огорчило моего приемного отца, что его хватил удар.
Я же собрал все, что мог увезти с собой, и уехал в Сан-Франциско. Там я вымазал себе физиономию охрой, нацепил косу и поступил китайцем в кафешантан. Меня рекламировали как единственного китайца в США, умеющего петь американские песенки. К сожалению, я был скоро разоблачен настоящим китайцем, который после представления при всей публике обратился ко мне по-китайски. Он так избил меня, что я полгода провалялся в больнице.