JК
Бравый солдат Швейк в плену :: Гашек Ярослав
Страница: 14 из 96Но разве не смешна и не достойна по-своему внимания толпыэта манифестация перед немецким консульством, организованная немецкими студентами, еврейскими приказчиками да несколькими бабами из «Лерериненферейна» [20] на площади, носящей гордое имя Карела Гавличека [21] ? Германское консульство. Какое ужасное оскорбление памяти Гавличека! Вспомните хотя бы его строки:
Эй вы, немцы-хамы, мы не шутим с вами:
Что вы наварили, все сожрете сами.
Молодой чиновник был в хорошем настроении, словно радуясь, что его вырвали из канцелярской рутины.
Из соседних камер доносилось пение. Это напоминало времена политического брожения, времена Омладины [22] . А в ратуше на экстренном заседании приматор Грош, величайший позор Праги за все триста лет, что она стонала под игом Габсбургов, объявил, забывая, что стены ратуши полны воспоминаний из чешской истории, доказывающих как раз обратное его болтовне, будто государь император — искренний друг славян.
А в это время поезда уже везли запасных на сербский фронт. Чехи-запасные ехали воевать с сербами, но на вагонах писали: «Да здравствует Сербия!»
И снова зазвучал во дворе полицейского управления припев: «Чтоб ее распучило, Австрию вонючую!» Зеленые телеги с поэтическим названием «Зеленый Антон» поминутно выезжали со двора, увозя мужчин и женщин на военный суд в Градчанах.
Швейк закрыл лицо руками, заплакал и воскликнул, подобно философу Хадриану:
— Я-то о них так хорошо думал, а они меня бьют, обижают и не верят в чистоту моих помыслов.
Эй вы, немцы-хамы, мы не шутим с вами:
Что вы наварили, все сожрете сами.
Молодой чиновник был в хорошем настроении, словно радуясь, что его вырвали из канцелярской рутины.
Из соседних камер доносилось пение. Это напоминало времена политического брожения, времена Омладины [22] . А в ратуше на экстренном заседании приматор Грош, величайший позор Праги за все триста лет, что она стонала под игом Габсбургов, объявил, забывая, что стены ратуши полны воспоминаний из чешской истории, доказывающих как раз обратное его болтовне, будто государь император — искренний друг славян.
А в это время поезда уже везли запасных на сербский фронт. Чехи-запасные ехали воевать с сербами, но на вагонах писали: «Да здравствует Сербия!»
И снова зазвучал во дворе полицейского управления припев: «Чтоб ее распучило, Австрию вонючую!» Зеленые телеги с поэтическим названием «Зеленый Антон» поминутно выезжали со двора, увозя мужчин и женщин на военный суд в Градчанах.
Швейк закрыл лицо руками, заплакал и воскликнул, подобно философу Хадриану:
— Я-то о них так хорошо думал, а они меня бьют, обижают и не верят в чистоту моих помыслов.