Черный театр лилипутов   ::   Коротких Евгений Васильевич

Положа руку на сердце, Пухарчук сам не верил в удачу этой затеи, но отступать было некуда, помочь мог только экспромт. Все ждали от него подвига.

О часе операции было сообщено всем палатам за завтраком. Женек не проглотил манную кашу и не выпил компот — волновался. Всю ночь он просидел во сне на горячей сковородке, а раскаленное масло шипело и брызгалось, обдавая его с ног до головы. Потом его порубили на мелкие кусочки вместе с петрушкой и репкой, и баба Паша громким ворчливым голосом, опуская кусочки в дымящийся бульон, говорила: «Будет знать, как нож красть».

Сон был ужасным, но еще ужаснее было то, что ему предстояло сделать. Женек мучительно искал выход, что лучше: сказаться больным, отказаться от бредовой затеи или… Ничего толкового в голову не приходило, и тогда Женек сделал то, до чего не додумался бы ни один мудрец. Важен не столько поступок, сколько память о нем, а воспоминания обрастут такими подробностями, что никто и не вспомнит, было ли это на самом деле.

…Ведь Эдик из Красноярска стащил не три пачки киселя, а одну! Об этом Пухарчуку совсем недавно рассказал Серега из восьмой — за то, чтобы Женек взял его в дело. Единственное, чего не знал Серега, так это то, что пачку киселя Эдику принесла бабушка, которая по просьбе внука «тиснула» ее с кухни, заговорив бабу Пашу, а в остальном все было чистой правдой. И Женек, совсем не ведая того, пошел проторенной дорогой.

Пробегая мимо кухни, он бросил свернутую записку, которая угодила прямо на плиту перед бабой Пашей.