JК
До третьих петухов :: Шукшин Василий
Страница: 28 из 60 —Не надо лишних слов. Все будет о'кей. Маэстро, что нужно? — спросил он своего помощника.
— Анкетные данные стражника, — сказал тот. — Где родился, кто родители… И еще одна консультация Ивана.
— Картотека, — кратко сказал Изящный. Два черта побежали куда-то, а Изящный обнял Ивана и стал ходить с ним туда-сюда, что-то негромко рассказывал.
Прибежали с данными. Один доложил:
— Из Сибири. Родители — крестьяне.
Изящный черт, Иван и маэстро посовещались накоротке.
— Да? — спросил Изящный.
— Как штык, — ответил Иван. — Чтоб мне сдохнуть! — Маэстро?
— Через… две с половиной минуты, — ответил маэстро, поглядев на часы.
— Приступайте, — сказал Изящный.
Маэстро и с ним шестеро чертей — три мужского пола и три женского — сели неподалеку с инструментами и стали сыгрываться. Вот они сыгрались… Маэстро кивнул головой, и шестеро грянули:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Здесь надо остановить повествование и, сколь возможно, погрузиться в мир песни. Это был прекрасный мир, сердечный и грустный. Звуки песни, негромкие, но сразу какие-то мощные, чистые, ударили в самую душу.
— Анкетные данные стражника, — сказал тот. — Где родился, кто родители… И еще одна консультация Ивана.
— Картотека, — кратко сказал Изящный. Два черта побежали куда-то, а Изящный обнял Ивана и стал ходить с ним туда-сюда, что-то негромко рассказывал.
Прибежали с данными. Один доложил:
— Из Сибири. Родители — крестьяне.
Изящный черт, Иван и маэстро посовещались накоротке.
— Да? — спросил Изящный.
— Как штык, — ответил Иван. — Чтоб мне сдохнуть! — Маэстро?
— Через… две с половиной минуты, — ответил маэстро, поглядев на часы.
— Приступайте, — сказал Изящный.
Маэстро и с ним шестеро чертей — три мужского пола и три женского — сели неподалеку с инструментами и стали сыгрываться. Вот они сыгрались… Маэстро кивнул головой, и шестеро грянули:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Здесь надо остановить повествование и, сколь возможно, погрузиться в мир песни. Это был прекрасный мир, сердечный и грустный. Звуки песни, негромкие, но сразу какие-то мощные, чистые, ударили в самую душу.