JК
Дорога в Омаху :: Ладлэм Роберт
Страница: 69 из 172И послушай еще: мы ценим твои деньги и твои добрые намерения, и даже эту идиотскую одежду из костюмерной Голливуда, но дело зашло слишком далеко, разве не ясно?
— Ты видел фильм, который состряпали они обо мне? — Раздался рев из вигвама. — Сукин сын, что играет меня, шепелявит, как никто другой на свете. Никогда не слышал ничего подобного! Право же, ужас какой-то!
— А разве не ужас участвовать в той безумной шараде, в которую ты вовлек моих соплеменников? Нас уничтожат! Над нами станут смеяться во всех резервациях!
— Пока что, во всяком случае, над нами не смеются. Хотя твое высказывание по поводу того, что нас, мол, уничтожат, представляется мне любопытным.
— Подумай только, садовая голова, прошло уже три месяца — три месяца безумия! — и никакого отклика. Носимся повсюду полуголые или в костюмах, расшитых бусами, впивающимися в зад, обжигаем пальцы на кострах, обжигаемся ядовитым плющом в местах, где отправляем нужду в кустах.
— Траншеи всегда составляли неотъемлемую часть воинского быта, парень. И с отсутствием женщин тоже приходится мириться: в армии иначе не бывает.
— Но мы же не в армии и я не солдат. И хочу лишь получить назад свою одежду...
— Все изменится со дня на день, сынок, — отозвался из вигвама грубый солдатский голос. — Вот увидишь!
— Ты сумасшедший, ничего не изменится ни на днях, ни в ближайший месяц или год! Эти старые перечницы в Верховном суде, вероятно, сидят сейчас в своих кабинетах и покатываются с хохоту. Я не смогу теперь работать даже в самых захолустных судах Американского Самоа... Пойми, Мак, из твоей затеи ничего не выйдет! Это был безумный замысел.
— Ты видел фильм, который состряпали они обо мне? — Раздался рев из вигвама. — Сукин сын, что играет меня, шепелявит, как никто другой на свете. Никогда не слышал ничего подобного! Право же, ужас какой-то!
— А разве не ужас участвовать в той безумной шараде, в которую ты вовлек моих соплеменников? Нас уничтожат! Над нами станут смеяться во всех резервациях!
— Пока что, во всяком случае, над нами не смеются. Хотя твое высказывание по поводу того, что нас, мол, уничтожат, представляется мне любопытным.
— Подумай только, садовая голова, прошло уже три месяца — три месяца безумия! — и никакого отклика. Носимся повсюду полуголые или в костюмах, расшитых бусами, впивающимися в зад, обжигаем пальцы на кострах, обжигаемся ядовитым плющом в местах, где отправляем нужду в кустах.
— Траншеи всегда составляли неотъемлемую часть воинского быта, парень. И с отсутствием женщин тоже приходится мириться: в армии иначе не бывает.
— Но мы же не в армии и я не солдат. И хочу лишь получить назад свою одежду...
— Все изменится со дня на день, сынок, — отозвался из вигвама грубый солдатский голос. — Вот увидишь!
— Ты сумасшедший, ничего не изменится ни на днях, ни в ближайший месяц или год! Эти старые перечницы в Верховном суде, вероятно, сидят сейчас в своих кабинетах и покатываются с хохоту. Я не смогу теперь работать даже в самых захолустных судах Американского Самоа... Пойми, Мак, из твоей затеи ничего не выйдет! Это был безумный замысел.