JК
Грешные души :: Влодавец Леонид Игоревич
Страница: 344 из 369Шестая, Седьмая! Материализуйтесь в мордоворотов пострашней! Щетины, шрамов побольше, финки, кастеты, наколки на руках — чтобы все, как у людей! Сейчас на вас баба одна выйдет. Пугните ее как следует. Перо к горлу, но не резать, понятно вам, уроды?
— Обижаешь, начальник! — ухмыльнулась Шестая.
— Руки ей покрепче держите, — предупредил Шамбалдыга, — крестанет сдуру — разнесет начисто! В ней плюса немеряно, долбанет так долбанет!
— Своя кожа чужой рожи дороже, — отозвалась Седьмая.
— Так вот, когда прижмете, требуйте от нее, чтоб дала честное партийное слово никому не говорить о том, что видела вас и девчонку. Задание ясно? Выполняйте!
Сутолокина шла, точнее, продиралась туда, где, как ей казалось, слышались крики. Она уже углубилась в частый молодой ельник, и иголки то и дело кололи ее и легонько царапали сквозь платье. У нее уже почти не было страха, но тут с двух сторон какие-то темные фигуры разом набросились на нее и схватили за руки.
— Попалась, птичка? Гриша, еще одна!
— Да она старая, ей лет полсотни, не меньше. И тощая, доска доской.
Рот Сутолокиной зажимала грязная, жесткая ладонь, но глаза видели в лесной полутьме щетинистые лица с узкими, опухшими и злыми глазами.
— Мочить ее надо, Баран, заложит…
Баран держал Сутолокину за локти, дыша ей в ухо перегаром, а Гриша стоял чуть сбоку. Взгляду Александры Кузьминичны предстало распростертое на хвое тело девушки лет пятнадцати, в легком платьице, разодранном снизу доверху.
— Обижаешь, начальник! — ухмыльнулась Шестая.
— Руки ей покрепче держите, — предупредил Шамбалдыга, — крестанет сдуру — разнесет начисто! В ней плюса немеряно, долбанет так долбанет!
— Своя кожа чужой рожи дороже, — отозвалась Седьмая.
— Так вот, когда прижмете, требуйте от нее, чтоб дала честное партийное слово никому не говорить о том, что видела вас и девчонку. Задание ясно? Выполняйте!
Сутолокина шла, точнее, продиралась туда, где, как ей казалось, слышались крики. Она уже углубилась в частый молодой ельник, и иголки то и дело кололи ее и легонько царапали сквозь платье. У нее уже почти не было страха, но тут с двух сторон какие-то темные фигуры разом набросились на нее и схватили за руки.
— Попалась, птичка? Гриша, еще одна!
— Да она старая, ей лет полсотни, не меньше. И тощая, доска доской.
Рот Сутолокиной зажимала грязная, жесткая ладонь, но глаза видели в лесной полутьме щетинистые лица с узкими, опухшими и злыми глазами.
— Мочить ее надо, Баран, заложит…
Баран держал Сутолокину за локти, дыша ей в ухо перегаром, а Гриша стоял чуть сбоку. Взгляду Александры Кузьминичны предстало распростертое на хвое тело девушки лет пятнадцати, в легком платьице, разодранном снизу доверху.