Пьеса для обреченных   ::   Русанова Вера

Ей бы, дуре, пройти мимо, сделав вид, что она меня не знает, но она то ли растерялась, то ли, перепив кофе, окончательно утратила способность соображать. В общем, с невыносимой театральностью округлив серые глаза, моя Каюмова ляпнула:

— Ой, Женя! Это ты? А я все сижу за столиком и смотрю: вроде лицо знакомое…

— Да! Какая встреча! — лицемерно обрадовалась я, краснея от осознания надуманности ситуации.

— Ой, вы извините! Если я мешаю, то сейчас уйду… Просто нам с Женей, наверное, потом по пути?

— Ладно, девчонки, — проговорил Леха и опустил голову, пряча невеселую улыбку, — вам, наверное, есть о чем поболтать? Пока, Женька! Долго и нудно прощаться не будем?

С шутовским поклоном он переложил свой зонт в мою руку, а в ответ на мои неловкие возражения только помотал головой. И тогда я, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку. Губы легко укололись о щетину, ноздри защекотал едва уловимый запах туалетной воды.

— Пока, Женька. Хорошая ты девка, — еще раз произнес мой несостоявшийся жених и быстро пошел прочь, так быстро, словно боялся остановиться и сказать что-нибудь лишнее…

Всю ночь и все утро следующего дня мы с Каюмовой пребывали в весьма странном состоянии. Так, наверное, должен чувствовать себя студент, перед самым экзаменом узнавший, что зубрил не тот предмет, или грешник, оповещенный о конце света заблаговременно и просто утомившийся молиться.