JК
Пьеса для обреченных :: Русанова Вера
Страница: 218 из 443Синюшные руки выглядели сейчас наверняка не многим лучше отрубленных конечностей Вадима Петровича. К счастью, нигде ничего не болело, и это оставляло надежду на то, что меня просто раздели.
Осторожно-осторожно, боясь сделать неловкое движение и нечаянно зашуметь, я приподнялась на локтях и огляделась. Кроме меня, в машине никого не было — ни на водительском месте, ни на переднем пассажирском сиденье. За окнами шумел какой-то сумрачный парк, костлявые ветви черных Деревьев покачивались на фоне фиолетового неба. Жутковатым недвижным пятном на смерзшейся земле лежал свет включенных фар, в пепельнице еще Дымилась недокуренная сигарета. Казалось, что люди покинули этот «Летучий голландец» на колесах в Омовение ока, не успев толком ни удивиться, ни пугаться…
Я за последние дни тоже разучилась и удивляться и пугаться, как цивилизованная женщина, и будь у меня с собой парочка осиновых кольев, литра два святой воды или хотя бы связка чеснока, немедленно начала бы готовиться к обороне. Но, кроме нижнего белья, в моем распоряжении ничего не имелось, поэтому оставалось одно — бежать! С диким остервенением я принялась дергать все ручки по очереди и, как ни странно, достигла успеха. Три дверцы оказались заперты, а одна — та, к которой я лежала ногами, — открыта!
Жалобное «ай» поневоле вырвалось из моего горла, когда босые ступни коснулись заледеневший земли. Левую икру тут же свело такой сильной судорогой, что пальцы на ноге болезненно скрючились.
Осторожно-осторожно, боясь сделать неловкое движение и нечаянно зашуметь, я приподнялась на локтях и огляделась. Кроме меня, в машине никого не было — ни на водительском месте, ни на переднем пассажирском сиденье. За окнами шумел какой-то сумрачный парк, костлявые ветви черных Деревьев покачивались на фоне фиолетового неба. Жутковатым недвижным пятном на смерзшейся земле лежал свет включенных фар, в пепельнице еще Дымилась недокуренная сигарета. Казалось, что люди покинули этот «Летучий голландец» на колесах в Омовение ока, не успев толком ни удивиться, ни пугаться…
Я за последние дни тоже разучилась и удивляться и пугаться, как цивилизованная женщина, и будь у меня с собой парочка осиновых кольев, литра два святой воды или хотя бы связка чеснока, немедленно начала бы готовиться к обороне. Но, кроме нижнего белья, в моем распоряжении ничего не имелось, поэтому оставалось одно — бежать! С диким остервенением я принялась дергать все ручки по очереди и, как ни странно, достигла успеха. Три дверцы оказались заперты, а одна — та, к которой я лежала ногами, — открыта!
Жалобное «ай» поневоле вырвалось из моего горла, когда босые ступни коснулись заледеневший земли. Левую икру тут же свело такой сильной судорогой, что пальцы на ноге болезненно скрючились.