JК
Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II :: Штерн Борис Гедальевич
Страница: 37 из 411Не надо плохо о священнослужителях.
Сашко исправлял:
Эх, яблочки!
Одуванчики!
Девки щупают дьяка
На алтарчике!
Это тоже никуда не годилось.
Эх, яблочки!
Фрукты– овощи!
Девки щупают врача
В «скорой помощи»!
– Нехорошо, непонятно, Сашок, – вздыхал падре. – Какие яблочки? Какие овощи? Какие девки? Какого врача?
Но частушки ему почему-то нравились, хотя и никуда не годились.
В домик приходили карабинеры во главе с комиссаром полиции, искали свидетелей происшествия с разбитой головой дядюшки Джузеппе Верди, но дона Карлеоне никто из соседей не выдал. Впрочем, комиссар полиции прекрасно знал, кто вломил дядюшке Джузеппе по голове, на самом деле Дон Карлеоне комиссара не интересовал, он приглядывался к Русской графине. Комиссар что-то вынюхивал – нюхал кактус на подоконнике и пустые бутылки из-под царской водки. Пахло какой-то химией. Русская эмигрантка казалась комиссару подозрительной – уж не агент ли НКВД? – да и Гамилькар не внушал доверия – хоть и влиятельный эритрейский сепаратист, хоть и союзник Италии, но дьявол его знает, чем он тут занимается с этой женщиной.
А с этой женщиной за какие-то год-два произошли психологические метаморфозы – из благородной вдовы она сначала превратилась в пылкую любовницу, а потом в прожженную бомбистку-безмотивницу. Ей все стало до фени.
Сашко исправлял:
Эх, яблочки!
Одуванчики!
Девки щупают дьяка
На алтарчике!
Это тоже никуда не годилось.
Эх, яблочки!
Фрукты– овощи!
Девки щупают врача
В «скорой помощи»!
– Нехорошо, непонятно, Сашок, – вздыхал падре. – Какие яблочки? Какие овощи? Какие девки? Какого врача?
Но частушки ему почему-то нравились, хотя и никуда не годились.
В домик приходили карабинеры во главе с комиссаром полиции, искали свидетелей происшествия с разбитой головой дядюшки Джузеппе Верди, но дона Карлеоне никто из соседей не выдал. Впрочем, комиссар полиции прекрасно знал, кто вломил дядюшке Джузеппе по голове, на самом деле Дон Карлеоне комиссара не интересовал, он приглядывался к Русской графине. Комиссар что-то вынюхивал – нюхал кактус на подоконнике и пустые бутылки из-под царской водки. Пахло какой-то химией. Русская эмигрантка казалась комиссару подозрительной – уж не агент ли НКВД? – да и Гамилькар не внушал доверия – хоть и влиятельный эритрейский сепаратист, хоть и союзник Италии, но дьявол его знает, чем он тут занимается с этой женщиной.
А с этой женщиной за какие-то год-два произошли психологические метаморфозы – из благородной вдовы она сначала превратилась в пылкую любовницу, а потом в прожженную бомбистку-безмотивницу. Ей все стало до фени.