Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II   ::   Штерн Борис Гедальевич

День через день поближе к ночи к домику на горе взбирались какие-то поцарапанные эфиопы и всякие темные личности, похожие кто па Пушкина, кто па средиземноморских воров с «Лиульты Люси», а кто на русскую матросню с «Портвейна-Таврического». Сашко открывал им дверь, и они, по-английски ломая язык, проговаривали пароль:

– Monsieur N. N. teaches the french language on a new and easy system of rapid proficiency [20] .

Сашко по– немецки отвечал:

– Sind sie ein Deutscher? [21] И получал ответ:

– О, nein, mein Herr. Ich bin beinah ihr Landsmann, ich bin ein Pole [22] .

Сашко по– испански кричал в темноту, будил графиню:

– Otro loco mas [23] эфиоп, твою мать, явился!

Эфиопы, воры и матросня с «Портвейна-Таврического» приносили в домик бутылки, аптекарские сулеи, реторты, что-то стеклянное, деревянное, оловянное, что-то железное и подозрительное, какие-то мешки из дерюги, от которых в доме пахло говном и навозом. Сашку наконец-то поручили серьезное задание – отправили его в Рим, и он сидел с аккордеоном у пиццерии перед Венецианским дворцом, пел частушки, торговал eboun-травой и вел за дуче наружное наблюдение – что Муссолини, когда Муссолини, куда Муссолини?

Стаканчики,

Тараканчики!

Разбегаются клопы

По диванчику!

Сейчас в пиццерии за рюмкой тиринтини сидел политический эмигрант батька Махно со своим неизменным телохранителем Жириновским. Махно был седой, дрожащий, весь израненный, облысевший – свою длинногривую прическу он потерял в последнем бою, прорываясь из Украины на Запад через румынскую границу.