Эфиоп, или Последний из КГБ (Книга 1. Часть 1,2)   ::   Штерн Борис Гедальевич

Народ аплодировал и кричал:

— Давай еще!

— Читаю стихи! — кричал негр.

— Давай! — отвечал гуляйградский народ.

Пожарники уже выдвинули лестницу и лезли на крышу.

Негр закричал:

Я памятник себе воздвиг среди Сахары -

Кастальский чистый ключ поэзии моей.

Ни юный эфиоп, ни караванщик старый его не обойдут в жару январских дней.

Нет, весь я не умру! Но, вознесенный к тучам, прольюсь, как свежий дождь.

И, бедный бедуин, я буду знаменит,

пока под солнцем жгучим жив будет негр — хотя б один.

Пожарники уже были на крыше.

Пускай ползет гюрза за ядом в тень анчара — а мне не страшен яд хандры и забытья.

О, Русская земля! Ты тоже как Сахара — нечерноземная, пустынная моя.

Твой сын, Сковорода! Твоих цветущих вишен вошел в меня озноб.

И, черный негритос, я был тобой любим,

когда бродил, нелишен, среди беленых изб, черемух и берез.

Негр продолжал декламировать, когда пожарники бережно снимали его с крыши, пораженный народ внимал и безмолвствовал:

И пушкинский мой дар — божественный гостинец! — оценит, полюбив, разумный индивид:

Негроид, и русак, и щирый украинец, и друг пустынь — семит.

И долго буду тем любезен я потомкам, что, воспевая страсть, я улетал в астрал, что сердце я вспорол стихом, как бритва, тонким и с кровью века кровь свою смешал 92 .