Эфиоп, или Последний из КГБ (Книга 1. Часть 1,2)   ::   Штерн Борис Гедальевич

— Каким?

— Что?

— Каким пальцем погрозил?

— Двумя сразу, — Это он тебя перекрестил, от, — рассердился отец Павло, который, конечно же, был славянофилом, но не из тех, пришибленных, а по должности: на работе славянофил, а в быту — сущий космополитический интернационалист — кто нальет, с тем и пьет. — Нехорошо ты поступил, Сашко! Дай-ко проехаться на велосипеде. Подуматы трэба, от.

— На. Не жалко, — отвечал Гайдамака, хотя еще как жалко было ему призового «Кольнаго» стоимостью в 10 тысяч американских долларов, завоеванного в пыльной радиоактивной велогонке на «Кубке Мира» вокруг Чернобыля — этот Tour de Tchernouby состоялся в начале мая, через неделю после того, как крышу снесло с реактора.

Там, на Припяти, Гайдамака с этим опальным попом и познакомился, когда чуть не задавил его на трассе (такая, значит, у Гайдамаки была карма: давить на трассах священных особ), где отец Павло собирал вдоль дороги крупные красивые радиоактивные ландыши; отца Павла сослало тогда на Припять церковное начальство из-за его апокрифической летописи. Когда рвануло в Чернобыле, он оказался не у дел, без хаты, был насильно вывезен в Киев, ночевал в Ботаническом саду в кустах малины, пил водку со сторожем и учил его новой песенке:

"У полях працюе трактор,

За сэлом горыть рэактор.

Якщо знову пизданэ,

Не помoжэ и кабэрнэ",

потом вернулся под стены родного реактора к оставшимся прихожанам.