Как на Дерибасовской угол Ришельевской   ::   Смирнов Валерий Павлович

 – А Сашок так и не встретился с Нелькой-скрипачкой. Нас после госпиталя бросили в Севастополь. А Нелю повесили немцы».

– Что с тобой, Абраша? – спросил Коробов, сжав металлическими зубами мундштук очередной папироски.

– Изжога замучила, – честно признался Гасанов.

– Не бери дурного в голову, уедешь и твоей изжоге будет кадухис на живот, – успокоил его Коробов. – Вон Илюшка Кацман здесь с язвой двадцать лет сидел на кашке, а в Америке жрал соленую селедку на третий день после операции.

– Если честно, Сашок, мне так хочется ехать, как тебе танцевать польку-бабочку, – борясь с изжогой, сказал Га-санов, а потом понял, что ляпнул лишнего. На протезе не сильно разгонишься в польке-бабочке, хотя когда-то Сашка танцевал – будь здоров. Он вернулся с войны на своих двоих, а ногу потерял, когда пытался бежать из Нижнетагильского лагеря в пятьдесят втором, после выстрела так и не понюхавшего войны ворошиловского стрелка из охраны.

– У меня тоже иногда жжет, – не обратил внимание на бестактность Гасанова еще более бестактный Коробов, – моя Манька ноет, чтоб я бросал курить. Но я в этой собачьей будке сижу только, чтоб доставать папиросы. Если брошу курить, какой придурок будет здесь сидеть за эти гроши?

– Наверное, она где-то права, – не согласился с приятелем Гасанов.

– А, ты еще пельку будешь открывать, – озлобился Коробов, – мало мне моей мулатки Маньки.