JК
Как на Дерибасовской угол Ришельевской :: Смирнов Валерий Павлович
Страница: 78 из 292Он смотрел на Акулу, еле сдерживая стоны и закатывая глаза.
– Тебе привет от Макинтоша, – сказал Акула вместо традиционного для больницы вопроса «Как ты сам себе имеешь?».
После такого приветствия у 206 кило бананов тут же все стопроцентно зажило. Он переводил ласковый взгляд с исцарапанной морды балабола на бутылку водки, которую тот вертел в руках, а потом решительно поставил на тумбочку. 206 кило бананов молниеносным движением спрятал бутылку под подушкой, потому что боялся нарушения режима и особенно поползновений Лабудова. И вовремя. Дверь в палату открылась и все больные резко задышали. Медсестра, не обращая внимание на такое ухудшение в организмах, затормозила между лабудовской койкой и ногами Акулы.
– Лабудов! – рявкнула она голосом старшины штрафного батальона, – процедура!
И с гримасой отворачивая нос в сторону от пахнущего карболкой и еще чем-то пациента стала помогать этому страдальцу лечь кверху единственно неизбитым местом.
– Так что там? – слабым голосом теребил Акулу 206 кило бананов.
– Подожди, – отмахнулся от него балабол, с явным интересом рассматривая согнувшуюся перед его носом тазобедренную частицу фигурки в белом халате.
– Скажите, доктор, – кончиками пальцев коснулся бедра медсестры Акула, – это наш знаменитый музыкант Лабудов?
– Все они музыканты, – не без удовольствия ответила на движение души и пальцев Акулы сестра, – пердят, как долгоиграющие пластинки.
И выдернула из Лабудова иголку.
– Тебе привет от Макинтоша, – сказал Акула вместо традиционного для больницы вопроса «Как ты сам себе имеешь?».
После такого приветствия у 206 кило бананов тут же все стопроцентно зажило. Он переводил ласковый взгляд с исцарапанной морды балабола на бутылку водки, которую тот вертел в руках, а потом решительно поставил на тумбочку. 206 кило бананов молниеносным движением спрятал бутылку под подушкой, потому что боялся нарушения режима и особенно поползновений Лабудова. И вовремя. Дверь в палату открылась и все больные резко задышали. Медсестра, не обращая внимание на такое ухудшение в организмах, затормозила между лабудовской койкой и ногами Акулы.
– Лабудов! – рявкнула она голосом старшины штрафного батальона, – процедура!
И с гримасой отворачивая нос в сторону от пахнущего карболкой и еще чем-то пациента стала помогать этому страдальцу лечь кверху единственно неизбитым местом.
– Так что там? – слабым голосом теребил Акулу 206 кило бананов.
– Подожди, – отмахнулся от него балабол, с явным интересом рассматривая согнувшуюся перед его носом тазобедренную частицу фигурки в белом халате.
– Скажите, доктор, – кончиками пальцев коснулся бедра медсестры Акула, – это наш знаменитый музыкант Лабудов?
– Все они музыканты, – не без удовольствия ответила на движение души и пальцев Акулы сестра, – пердят, как долгоиграющие пластинки.
И выдернула из Лабудова иголку.