JК
Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок :: Тихомиров Валерий
Страница: 15 из 476 — Мабудь, усе порушит, и мене на пенсию уволють…
Как только Потрошилов пришел в себя, он унюхал спирт и медсестру Галину Мефодьевну. Взгляд его недвусмысленно загорелся. И то и другое принадлежало Тютько.
— Тильки для сэбэ! — по-хорошему предупредил фельдшер.
Степан Степанович не поверил. Из лазарета его вышвырнули. Начмед был «з Украйны». Поэтому негуманно пинал интеллигента ногами за покушение на чужую собственность.
После столкновения с медициной Потрошилов окончательно утратил веру в гуманизм. Зато приобрел бутыль с зеленкой. Которую и употребил, не успев отойти нескольких метров от медпункта. За ближайший углом. В барак он ввалился зеленым, икающим и счастливым.
Степан Степанович был назначен «коровой» сразу. Даже мычал он после литра раствора зеленки соответственно. А уж комплекция его просто навевала мысли о говядине. Моченый плотоядно кивнул:
— Берем! Зеленкой пропитался — стерильный, значит. Дольше сохранится.
Находку ознаменовали нанесением татуировок на животы. В фигурных скобках, жутко напоминающих рога, у пахана синела цифра «три». У Гниды появилась единица.
На следующий день Потрошилова отмыли, как смогли. Зеленка въелась в щеки и губы намертво. Потом в него влили два литра браги и объяснили историческую роль интеллигенции в судьбе Моченого. Правда, он сразу все забыл. Но на груди осталась татуировка в виде вымени. А в душе поселилось неясное чувство гордости.
* * *
Утро застало побег в затихающей фазе. Тундра лежала впереди, позади и по бокам.
Как только Потрошилов пришел в себя, он унюхал спирт и медсестру Галину Мефодьевну. Взгляд его недвусмысленно загорелся. И то и другое принадлежало Тютько.
— Тильки для сэбэ! — по-хорошему предупредил фельдшер.
Степан Степанович не поверил. Из лазарета его вышвырнули. Начмед был «з Украйны». Поэтому негуманно пинал интеллигента ногами за покушение на чужую собственность.
После столкновения с медициной Потрошилов окончательно утратил веру в гуманизм. Зато приобрел бутыль с зеленкой. Которую и употребил, не успев отойти нескольких метров от медпункта. За ближайший углом. В барак он ввалился зеленым, икающим и счастливым.
Степан Степанович был назначен «коровой» сразу. Даже мычал он после литра раствора зеленки соответственно. А уж комплекция его просто навевала мысли о говядине. Моченый плотоядно кивнул:
— Берем! Зеленкой пропитался — стерильный, значит. Дольше сохранится.
Находку ознаменовали нанесением татуировок на животы. В фигурных скобках, жутко напоминающих рога, у пахана синела цифра «три». У Гниды появилась единица.
На следующий день Потрошилова отмыли, как смогли. Зеленка въелась в щеки и губы намертво. Потом в него влили два литра браги и объяснили историческую роль интеллигенции в судьбе Моченого. Правда, он сразу все забыл. Но на груди осталась татуировка в виде вымени. А в душе поселилось неясное чувство гордости.
* * *
Утро застало побег в затихающей фазе. Тундра лежала впереди, позади и по бокам.