JК
Мой портфель :: Жванецкий Михаил Михайлович
Страница: 62 из 347Если в залив вошел косяк, рыбой пахнут все – никого нельзя поцеловать.
Вся жизнь на берегу моря: там жарят, варят и кричат на детей.
Для постороннего уха – в Одессе непрерывно острят, но это не юмор, это такое состояние от жары и крикливости.
Писателей в Одессе много, потому что ничего не надо сочинять. Чтоб написать рассказ, надо открыть окно и записывать.
– Сема, иди домой, иди домой, иди домой!
– Он взял в жены Розу с верандой и горячей водой…
– Почему у вас семечки по двадцать копеек, а у всех десять?
– Потому что двадцать больше.
– Чем вы гладите тонкое женское белье?
– А вы чем гладите тонкое женское белье?
– Рукой.
Они не подозревают, что они острят, и не надо им говорить, не то они станут этим зарабатывать, у них выпадут волосы, вместо того чтоб говорить, они будут прислушиваться, записывать, а потом читать по бумаге.
Старички сидят на скамейках у ворот с выражением лица «Стой! Кто идет?!» Когда вы возвращаетесь к себе с дамой, вы покрываетесь потом и не знаете, чем ее прикрыть. Весь двор замолкает, слышен только ваш натужный голос:
– Вот здесь я живу, Юленька.
А какой-то только что родившийся ребенок обязательно ляпнет: «Дядя Миса, только сто вчерасняя тетя приходила».
Когда вы выходите, двор замолкает окончательно и кто-то – шепотом, от которого волосы шевелятся:
– Вот эта уже получше.
Здесь безумно любят сводить, сватать, настаивать и, поженив, разбегаться. Отсюда дети.
Вся жизнь на берегу моря: там жарят, варят и кричат на детей.
Для постороннего уха – в Одессе непрерывно острят, но это не юмор, это такое состояние от жары и крикливости.
Писателей в Одессе много, потому что ничего не надо сочинять. Чтоб написать рассказ, надо открыть окно и записывать.
– Сема, иди домой, иди домой, иди домой!
– Он взял в жены Розу с верандой и горячей водой…
– Почему у вас семечки по двадцать копеек, а у всех десять?
– Потому что двадцать больше.
– Чем вы гладите тонкое женское белье?
– А вы чем гладите тонкое женское белье?
– Рукой.
Они не подозревают, что они острят, и не надо им говорить, не то они станут этим зарабатывать, у них выпадут волосы, вместо того чтоб говорить, они будут прислушиваться, записывать, а потом читать по бумаге.
Старички сидят на скамейках у ворот с выражением лица «Стой! Кто идет?!» Когда вы возвращаетесь к себе с дамой, вы покрываетесь потом и не знаете, чем ее прикрыть. Весь двор замолкает, слышен только ваш натужный голос:
– Вот здесь я живу, Юленька.
А какой-то только что родившийся ребенок обязательно ляпнет: «Дядя Миса, только сто вчерасняя тетя приходила».
Когда вы выходите, двор замолкает окончательно и кто-то – шепотом, от которого волосы шевелятся:
– Вот эта уже получше.
Здесь безумно любят сводить, сватать, настаивать и, поженив, разбегаться. Отсюда дети.