Ни пуха вам, ни пера   ::   Вишня Остап

А может, и не верезуб, а что-то другое, только я прекрасно помню, как один рыбак очень давно рассказывал нам, что у них в Осколе такое плавает, что больше нигде такое не плавает.

Ну, бог с ним, пусть плавает.

Охотились мы, значит, охотились там на диких уток, долгонько что-то полевали да и заполевали дикого гуся-казарку.

Как всегда, правду говоря, дикий тот гусь мимо нас и не летел и не плыл, однако мы его заполевали.

Как это делается, говорить не буду: у всякого охотника свой стиль охоты, так что трудно мне все это настолько типизировать, чтобы всем было понятно.

Заполевал гуся мой приятель: у него, видите ли, было больше патронов, а я свои деньги забыл дома.

Но он меня успокоил.

- Ты, - говорит, - не волнуйся и от зависти не мрачней: есть будем вместе!

У казарки было подбито крыло, а так больше ничего у нее не было прострелено, и пока мы собирались ехать на станцию, она себе ходила по хате и начала уже кушать хлебные крошки и пить воду.

Мы долгонько собирались выезжать на станцию, долгонько и очень сердечно и мило прощались с хозяевами, у которых остановились: уж очень они были симпатичные люди, потом запевали ту, как бишь она? - да вот ту, что вот так:

Де ти, хмелю, хмелю, зимував,

Що й не розвивався...

А как ехали на станцию, пели уже не про хмель, а про огурчики:

Сама буду поливати

Дрiбною сльозою...

А хозяин, сидя на возу, очень громко| высоко-высоко выводил:

Сльо-о-о-з-о-о-ю!

Так громко и так высоко, что из дворов выскакивали люди и глядели нам вслед.

- Что оно такое? - спрашивали.